— Именно потому я и говорю это, дорогая моя! — свекровь развела руками, изображая беспокойство. — Я ведь забочусь и о тебе, и о будущем малыше. Поверь, я через это проходила дважды. Хочу уберечь от ошибок. Взгляни на себя…
Она обвела рукой фигуру беременной женщины.
— Платье уже едва сходится, как барабан туго натянуто. А ноги? Отекли! Это результат неразумного питания — сладости, выпечка… А потом — целлюлит, дряблая кожа, борьба годами. И малышу в такой «атмосфере» тяжело развиваться.
Каждое слово Натальи Николаевны било по Анжелике, как обухом по голове. «Округлилась», «Избыточный вес», «Проблемная среда»…
Анжелика ощутила, как взгляды гостей впиваются в нее, словно под лупой, изучают каждый сантиметр тела.
Ком встал в горле. В глазах одной подруги — неловкая жалость, в другой — сдержанная злость. Но никто не встал на защиту.
Даже Тимур молчал, опустив взгляд и покраснев. Его безмолвие резало острее любых слов — будто соглашение или страх.
— И мышцы тазового дна, — продолжала Наталья Николаевна, не замечая тревожного выражения лица невестки, — при таком весе ослабевают молниеносно. Потом — недержание, опущение… Не шути с этим, Анжелика. Ты же еще молода, красива. Неужели из-за парочки пирожных готова в тридцать превратиться в развалину?
Это было последней каплей. Слезы хлынули по щекам молодой женщины.
Она резко оттолкнула стакан с морсом — напиток расплескался по скатерти, как знак окончательного крушения праздника.
— Довольно! — сорвалось у Анжелики. — Просто… замолчи!
Она не оборачивалась. Лишь ощущала, как горит лицо от унижения и злости.
Анжелика кинулась в сторону спальни, прикрывая живот руками, будто пытаясь заслонить ребенка от «ядовитой опеки».
В гостиной повисла мертвая тишина, которая тут же сменилась суматохой — недовольные, смущённые, осуждающие реплики.
Сквозь закрытую дверь Анжелика услышала, как Тимур не сдержался:
— Мама, что ты натворила?! Как ты могла так с ней?! Кто просил тебя совать свой нос?!
— Я?! Я же хотела как лучше! Она сама себя губит! И ты, Тимур, должен быть строже! Это твоя обязанность!
— Мы позвали тебя на праздник, а не на лекцию по унижению! — воскликнул он. — Лучше бы не приходила… Все испортила.
— Как ты разговариваешь с матерью?! — вскрикнула Наталья Николаевна. — Да я тридцать лет вела отдел статистики! Сына сама вырастила!
— Потому что жить с такой ведьмой никто не захотел, — съязвила подруга Анжелики.
Наталья Николаевна раскрыла рот от возмущения, затем бросилась на обидчицу. В ее руке мгновенно оказался пучок чужих волос, и вскоре раздался женский визг — подруга, не растерявшись, кинулась в ответ.
Только усилиями гостей удалось разнять женщин.
Анжелика слышала весь этот кошмар, но не могла выйти. Хватит с неё. Единственное желание — чтобы все ушли.
Через несколько минут ее мольба исполнилась — наступила тишина. В дверь постучали.
— Анжелика, ты не спишь? — тихо раздался голос Тимура. Его лицо появилось в проеме.
— Нет, — выдохнула она устало.
— Мама больше не придет… Она набросилась на Алену, ты, наверное, слышала… Я выгнал ее. Всё, хватит. Зря только надеялся на нормальные отношения. Она не меняется.
— Я слышала крики, — кивнула женщина. — Все гости ушли?
— Да. Стол ломится от еды… Я думал, никого не выгонишь, но после драки все сами сбежали, — развел руками Тимур.
Он сел на край кровати, бледный и опустошённый.
— Прости меня… что не остановил её сразу. Что допустил эту мерзость. Я просто онемел от наглости. А потом… всё сорвалось. Обещаю, она больше не войдёт в этот дом. Я ей так и сказал. Она ушла, крича про неблагодарность.
— Я слышала, как ты её выгонял, — сказала Анжелика, не глядя на него. — И как она бросилась на Алену… Боже, ей волосы выдрали из-за меня.
— Я завтра ей позвоню, извинюсь, компенсирую салон, всё что угодно. Она молодец, что за тебя заступилась. А мама… показала себя. Все теперь знают, кто она на самом деле. И я понимаю — моё молчание тогда было предательством. Коротким, но настоящим. Я не нашёл слов…
Он замолчал и вышел. Вернулся через минуту с двумя кружками чая и маленьким капкейком на блюдце.
— Я подумал, — сказал он с неловкой улыбкой. — Ты ведь даже не доела. Это твой день. И твой капкейк. Никто не имеет права диктовать тебе, что есть.
Ни Тимур, ни Наталья Николаевна больше не пытались восстановить связь.
Свекровь была уверена, что сын поступил с ней несправедливо — публично унизил, выгнал, не проявил должного «почтения».
Она ждала, что он попросит прощения. Но извинения так и не прозвучали.
