— В такую погоду — в путь? — проводница с удивлением взглянула на Лену, стоявшую на перроне, едва удерживая увесистые сумки.
— До Ольховки, последний вагон, — ответила та, передавая билет и с усилием затаскивая пакеты в тамбур.
Поезд дернулся, скрипя ржавыми колёсами. За стеклом сменяли друг друга унылые картины — раскисшие поля, полуразвалившиеся постройки, деревушки, утопающие в зелени. Дождь мерно стучал по крыше, размывая очертания мира за окном. Лена устроилась на скамье в полупустом вагоне, вытянула уставшие ноги. День выдался непростым: закупки для деревенской столовой, давка в магазинах, бесконечные очереди. А до этого — бессонная ночь. Три года замужества, а детей так и не завели. Илья её не упрекал, но внутри это разъедало.
Она вспомнила утренний разговор.
— Всему своё время, — шептал он, целуя её в висок. — Не торопись. У нас всё будет.
Лена улыбнулась воспоминаниям о его сильных, надёжных руках. Илья — её опора, пришёл в их село как агроном и остался: полюбил землю, дело и… её. Сейчас у него — хозяйство, у неё — должность повара в столовой.
Скрежет открывающейся двери вырвал её из мыслей. В тамбур вошла женщина в тёмном плаще, капюшон скрывал часть лица. На руках — два свёртка с младенцами. Близнецы. Совсем маленькие. Женщина оглядела вагон, заметила Лену и направилась к ней.
— Можно? — спросила, голос дрогнул.
— Конечно, — Лена подвинулась.
Незнакомка села. Руки дрожали, один малыш начал скулить.
— Тише, родной, — прошептала она, покачивая ребёнка.
— Какие прелестные, — улыбнулась Лена. — Оба мальчики?
— Нет, мальчик и девочка. Им почти год. Иван и Мария.
Лена ощутила укол зависти — так хотелось прижать к себе таких же малюток.
— Вы до Ольховки? — спросила она.
Та не ответила, только крепче прижала детей и отвернулась к окну.
Прошло минут пять в тишине. За окном дождь рисовал водянистую акварель. Вдруг женщина повернулась:
— У вас семья есть?
— Муж, — Лена машинально потрогала кольцо.
— Любит?
— Очень.
— А дети?
— Мечтаю каждый день.
— Не выходит пока?
— Пока не дано.
Женщина втянула воздух, окинула взглядом вагон и подалась ближе:
— У меня мало времени. Видите ли, вы — не такая, как остальные. Сейчас идёт охота. А дети… их нужно спасти.
— Простите, вы о чём? Какая охота? Может, обратиться в полицию?
— Нет! Ни в коем случае! Вы не понимаете, кто за ними охотится…
Поезд начал замедляться — следующая остановка.
— Пожалуйста, — женщина впилась взглядом. — Им грозит опасность. Помогите…
И, не дожидаясь ответа, она вложила в руки Лены детей и небольшой рюкзак.
— Что вы творите?! — растерялась Лена.
— Вы спасёте им жизни, — прошептала та и кинулась к выходу.
Поезд остановился. Лена рванулась к окну. Среди толпы мелькнул тёмный силуэт — женщина исчезала, растворяясь между людьми.
— Подождите! Вернитесь! — крикнула Лена, но в ответ — только гул голосов и скрежет трогающегося состава.
Один малыш закричал, за ним — второй.
— Господи, и что теперь делать?.. — прошептала Лена.
Открыла рюкзак. Внутри — подгузники, бутылочки со смесью, детские вещи и… записка. Дрожащими руками развернула:
«Мне некуда их отдать… им грозит беда… Сохраните им жизнь, прошу… Простите меня».
Девочка в её руках замолкла и уставилась на Лену голубыми, как небо, глазами. В этом взгляде было столько беззащитной надежды, что дыхание перехватило.
— Не бойся, милая, — прошептала Лена. — Всё будет хорошо. Обещаю.
На станции их ждал Илья с тележкой.
— Как поездка? — обнял он жену. Увидел детей. — Это что?
— Нам нужно поговорить. Не здесь.
Всю дорогу она рассказывала. Про встречу, про женщину, про записку. Илья молчал.
Дома он аккуратно взял мальчика на руки, долго всматривался в его лицо. Тот ухватил палец и беззубо улыбнулся.
— Что собираешься делать? — тихо спросил он.
— Я не знаю… может, сообщить в органы?
— А если им там не помогут? Она ведь сказала — им угрожает опасность.
— Но мы ведь не можем просто взять и…
— Можем, — перебил он. — Петрович оформит документы, будто они с рождения наши.
— Илья… это…
— Это судьба, Лена. Я всегда знал, что у нас будут дети. Просто не думал, что сразу двое и так неожиданно.
Она смотрела на мужа, на детей в объятиях, и слёзы облегчения текли по щекам.
— Иван и Мария, — прошептала она.
— Наши дети, — повторил он.
— Папа, выше! — семилетний Иван тянулся к яблокам, балансируя на плечах у отца.
— Куда уж выше, лезвие! — засмеялся Илья, удерживая сына. — Ты уже до туч достал.
Шесть лет пролетели незаметно. Дети подросли, дом наполнился смехом и жизнью. Лена стояла на крыльце, вытирая руки о передник.
— Маша! Иди-ка сюда!
Девочка, заплетённая в косички, с глазами, как васильки, прибежала к маме.
— Вот, — Лена достала кулон, вырезанный из дерева. — Сама сделала. Тебе.
— Ух ты! Это птица?
— Ласточка. Счастье в дом приносит.
Из-за забора послышался скрип — Клавдия Петровна везла воду.
— Леночка! Слышала? У Степановых внук из города приехал. И на машине — ого-го!
— Вот это да, — Лена помогла Маше надеть кулон.
Вечером, когда дом погрузился в тишину, Лена с Ильёй сидели на крыльце. Светила керосиновая лампа.
— Не тяжело тебе с нами? — вдруг спросил Илья, глядя в небо.
— С чего это?
— Денег впритык. Дом тесный. Ты пашешь без устали.
— Глупости. Главное — мы вместе. Дети, дом, любовь.
— Но ведь они растут. Скоро нужно будет и одежда, и учебники, и техника…
— Справимся, — прошептала она и поцеловала мужа в щёку. — Мы ведь всегда справлялись.
Она так и не призналась мужу, что иногда среди ночи просыпается в холодном поту от страшных снов. В них снова появляется та самая женщина из электрички — стоит рядом с кроватью, тянет руки к детям, будто хочет забрать их обратно.
А порой ей снятся незнакомцы в чёрной одежде, уносящие Ваню с Машей прочь. Лена вскрикивает, просыпается, и Илья, не задавая лишних вопросов, крепко обнимает её, повторяя: «Всё хорошо, ты в безопасности».
Прошли годы, и с каждым утром тревоги становились всё слабее. Лена, как и раньше, по утрам отправлялась в столовую — готовить обеды для школьников и приезжих. Илья трудился на земле, ухаживал за животными.
Дети учились в местной школе до четвёртого класса, а затем должны были ездить в соседнюю деревню, где находилась старшая школа.
Однажды, в субботу, семья выбралась на речку. День выдался жарким — воздух колыхался от зноя. Илья показывал Ване, как правильно держать удочку, а Лена и Маша устроились в тени старой ивы.
— Мам, — вдруг сказала Маша, глядя в гладь воды, — а почему я совсем не похожа на тебя?
У Лены сжалось сердце.
— В каком смысле?
— Ну, у тебя волосы тёмные, а у меня светлые. И глаза у тебя карие, а у меня — как небо, синие.
— Наверное, ты в бабушку, — поспешно ответила Лена. — У неё тоже были светлые волосы и такие же глаза.
— А почему тогда я и на папу не похожа?
— Машенька, ты сегодня настоящая выдумщица, — Лена обняла дочь. — Пойдём, я научу тебя плести веночки из ромашек.
Вечером, когда дети заснули, Лена рассказала Илье о разговоре.
— Они взрослеют, — вздохнул он. — Такие вопросы — это нормально.
— А вдруг когда-нибудь они всё узнают? — с тревогой взглянула Лена в сторону окна детской.
— Мы для них — и есть правда, — уверенно ответил Илья. — Мы их родители, и любим не меньше, чем родных.
Утро началось спокойно, но к обеду во двор въехала чёрная машина с затемнёнными стёклами. Лена как раз развешивала бельё.
Из автомобиля вышел высокий мужчина в дорогом костюме и очках. Он двигался уверенно, с видом человека, привыкшего к власти.
— Добрый день, — произнёс он, останавливаясь у забора. Его улыбка казалась натянутой. — Простите, что без звонка. Я ищу дорогу на Петровское. Подскажете?
— Прямо по главной и направо у колодца, — ответила Лена, прикрывая собой калитку, за которой играли дети.
Незнакомец кивнул, но не спешил уходить. Его взгляд скользнул по двору, задержался на Ване и Маше.
— У вас замечательные дети, — отметил он. — Им лет десять?
— Именно, — голос Лены предательски дрогнул.
— Близнецы? И мальчик, и девочка. Редкая удача.
Он ещё раз внимательно посмотрел на детей, кивнул и сел в машину. Автомобиль медленно отъехал. Лена стояла, крепко сжимая ладонями калитку, и только одна мысль стучала в голове: они нас нашли.
— С совершеннолетием! — Лена внесла в комнату большой торт, украшенный свечами.
Иван и Мария сидели за праздничным столом — взрослые, красивые, уверенные. Лена не могла наглядеться: Ваня — высокий, плечистый, с серьёзным взглядом, а Маша — изящная, с густыми светлыми волосами, собранными в хвост.
С тех пор, как у их дома появилась та самая чёрная машина, прошло восемь лет. Тогда Лена чуть не сошла с ума от страха, но незнакомец так и не вернулся. С течением времени беспокойство улеглось, уступив место заботам и будням.
— Загадывайте желание, — сказал Илья, поседевший, но всё такой же надёжный. Близнецы переглянулись и задули свечи. Оба окончили школу с золотыми медалями.
Ваня собирался поступать в аграрный университет — мечтал развить фермерство. Маша грезила кулинарной академией — её любовь к готовке не знала границ.
— У меня для вас новости, — произнёс Илья, когда торт был разрезан. — Ваня, я договорился с Михалычем, он возьмёт тебя на практику. А ты, Машенька, поедешь в райцентр — мама уже всё устроила, будешь учиться у настоящего шефа из ресторана «Медведь».
— Правда?! — воскликнула Маша, сияя. — Спасибо вам!
— Спасибо, пап, — Ваня крепко обнял отца.
После ужина Иван вышел на крыльцо, и к нему присоединилась сестра.
— О чём думаешь? — тихо спросила она.
— Хочу создать своё хозяйство. Современное, прибыльное. Чтобы родители могли пожить для себя.
— Я в тебя верю, — Маша оперлась щекой ему на плечо. — Ты сможешь.
Утром почтальон принёс посылку. Она была адресована Ивану и Марии Соколовым.
— Странно, — Лена нахмурилась. — Мы ничего не ждали.
— Откроем? — спросил Илья, явно встревоженный.
В коробке оказался кожаный чемодан. Иван открыл его.
— Мама… — прошептала Маша. — Это деньги.
Чемодан был набит аккуратными пачками купюр. Сверху лежал конверт. Иван достал письмо и начал читать:
«Дорогие мои Иван и Мария. Если вы читаете это, значит, меня уже нет. Простите меня, но тогда у меня не было выбора. Если бы я осталась, вас бы не стало. У меня были сильные враги, и даже все мои ресурсы не могли вас защитить. Я ушла ради вашего спасения. Теперь моя болезнь забрала меня. Но всё это время я следила за вами. Это — моя последняя забота о вас. В чемодане не только деньги, но и ключи от дома под Петербургом и документы на компанию, которую я сохранила для вас. Простите меня, если сможете. Я вас очень любила. Елизавета Воронцова».
Внутри действительно лежали ключи, документы и фотография женщины с пронзительным взглядом. Её черты напоминали Машу. Та сидела, утирая слёзы.
— Она всё это время оберегала нас… — прошептала она.
Дети уже знали правду — Лена и Илья рассказали им всё, когда тем исполнилось четырнадцать.
Иван долго смотрел на фото женщины, чьи глаза были как у Маши. Лена прислонилась к стене, едва дыша. Илья подошёл, обнял.
— Что теперь? — спросила она.
— Вы — наша семья, — твёрдо сказал Иван, — и никакие бумаги этого не изменят.
Маша присоединилась к ним:
— Вы дали нам всё. Родство — не в крови, а в любви.
Через неделю они поехали под Петербург.
Особняк оказался потрясающим: просторный, трёхэтажный, с садами и мраморными колоннами. Внутри — картины, старинная мебель и портрет Елизаветы в холле. Лена остановилась перед ним. Илья подошёл.
— О чём думаешь?
— О том, как сильно она их любила, если доверила их нам.
В кабинете Ваня и Маша изучали бумаги. Оказалось, их мать возглавляла строительную компанию, исчезла, спасаясь от угроз, и всё это время жила под другим именем за границей.
Позднее Ваня собрал семью:
— Мы можем остаться здесь или продать всё и вернуться. Но я хочу поступать в вуз. С этими возможностями я смогу создать новое хозяйство. Маша — свой ресторан. Мы можем начать новую жизнь.
— А как же мы? — тихо спросила Лена.
— Вы с нами, — улыбнулась Маша. — Всегда.
Через месяц они вернулись в село, чтобы собрать вещи. Лена шла по дому, касаясь знакомых стен. Столько всего здесь случилось.
— Грустно? — спросил Илья, обняв её.
— Немного. Но я счастлива за наших детей.
— Главное у них уже есть, — ответил он. — Семья.
Лена выглянула в окно. На скамейке сидели Иван и Маша, разговаривали. Такие взрослые, красивые… и теперь ещё и обеспеченные.
— Эта женщина спасла их, — сказала Лена. — А мы сделали их людьми. Каждая из нас отдала всё.
— И всё получилось, — Илья поцеловал её.
Год спустя на окраине города открылась современная ферма. Иван управлял всем, ему помогала команда. Рядом Маша открыла ресторан, а Лена — пекарню. Её хлеб знали во всём городе. Илья помогал сыну, но часто ездил в деревню, навещал их старый дом.
В один из вечеров, за семейным ужином, Маша подняла бокал:
— За вас, мама и папа. Вы научили нас любить.
— И за неё, — добавила Лена, глядя на портрет Воронцовой. — Спасибо за её дар.
Иван обнял сестру и родителей:
— Мы — необычная семья. И это только начало.
