– Настя, Настя, вставай, ты что забыла?
Тебе же к бабушке идти, вставай быстро.
Настя едва приоткрыла глаза. Суббота… В выходной девочке так хотелось поспать.
– Мам, я спать хочу.
– Вставай давай, спать она хочет… К бабушке идти надо, быстро. Ты сама вчера обещала.
– Мам, я никому ничего не обещала, и это вообще не моя бабушка.
– А ну замолчи, быстро замолчи, – мать подскочила и зажала Насте рот рукой, – не смей открывать свой рот, поняла меня? – прошептала она на ухо девочке. – Лучше заткнись и делай, что тебе говорят, поняла?
Настя кивнула, она очень испугалась, что мать начнет кричать или бить. Она часто так делала. За что? Да за всё.
За то, что от матери ушёл очередной мужчина, за то, что Настя попалась под руку, за то, что она вообще есть, ну и за оценки, конечно… за всё.
При этом на людях мать сюсюкалась с Настей, называла её своим счастьем и родненькой, говорила, что никто ей не нужен, ведь у неё такая прекрасная дочь. Но когда чужих не было, мать превращалась в мегеру.
– Вставай, корова, – говорила мать. – Не думай там лениться, поняла? У этой карги четырёхкомнатная квартира. Когда её не станет, она достанется Павлу, поняла? Я его законная жена, а ты – моя дочь. Подожди, он ещё примет тебя за свою дочь, я этого добьюсь. Потом поменяем её квартиру, когда ты вырастешь, у тебя будет собственное жильё. Поняла?
– Ууу, неблагодарная скотина. Вставай и иди. Мне на работу надо собираться, у меня экскурсия с седьмым классом.
Настя вздохнула и встала.
Вчера мать чуть ли не стелилась ковриком перед своей свекровью, навязала ей, что Настя придёт и всё уберёт.
Настя ехала в холодном, промёрзшем трамвае, прижалась к окну и задремала. Ей снились какие-то мультфильмы, странные герои говорили смешными голосами, будто звали Настю, называя её девочкой.
– Девочка, деточка, конечная…
Настя проснулась и вышла из трамвая. Где она? Она проехала свою остановку. Теперь эта бабка нажалуется матери, и мать её снова отругает. Настя села на лавку.
– Тебе куда надо было? – спросила тётя-кондуктор.
Настя назвала остановку.
– Ну так вот трамвай, иди, скоро отправляется.
Если спросить у этой бабушки, она расскажет матери, и мать её отругает. Если сказать, что украли… тут начнётся. Мать схватит её за руку, потащит в полицию, потом отругает вдвойне. Нет, она пойдёт пешком.
Настя вздохнула, натянула шапку на уши и пошла пешком.
– Вы не знаете… пешком сколько остановок?
– Пешком? Часа два, а что? Денег нет?
Насте стало стыдно до слёз, у неё были деньги только туда и обратно. Если она сейчас доедет до нужной остановки, то на обратную дорогу денег уже не останется.
– Эй, подожди… – позвала её тётя-кондуктор. – Ты что, пешком собралась?
– Ага, – Настя смотрела в землю.
– На, – она сунула в руку девочке монетки.
– Нет, что вы… я не возьму…
– Бери давай. Не возьмёт она… Дома отругают?
Настя снова кивнула.
– Беги… а то опоздаешь.
– Спасибо вам, я вам верну…
– Вернёшь, конечно. Беги, как тебя зовут?
– Настя.
– А меня тётя Марина. Ну, беги…
Настя побежала к трамваю, уговаривая себя не закрывать глаза, не спать.
– Ох, Маринка, – сказала водитель трамвая, – добрая, наверное, на шоколадки деньги потратила. Одетая прилично, видно, что избалованная.
– Нет, Катерина, у неё были деньги туда и обратно, я по её растерянному лицу поняла. Остановку она проехала, назад поедет за деньги, а вернуться будет не на что. Видно, что дома её ругают. Старый синяк на щеке, и руки… будто по ним били.
– Может, ударилась. Ребёнок ведь.
– Нет, – тётя Марина покачала головой, – это не ударилась. Я сама в такой семье росла. Отец лупил за кадую мелочь.
