Эллиот Роу стоял у плиты, помешивая омлет с чесноком на масле, когда зазвонил телефон. Он раздражённо вытер руки о кухонное полотенце и взглянул на экран — номер не определился.
— Да? — отозвался он, не отрывая взгляда от сковороды.
— Мистер Роу? Это нотариус вашей семьи. Завтра вам нужно явиться ко мне — срочное наследственное дело, требуется ваше присутствие.
Эллиот замер. Его родители были живы. Он не знал ни о каком наследстве. Не задавая лишних вопросов, он просто молча кивнул, как будто его могли видеть, и завершил звонок.
Утро выдалось серым и туманным. По мере приближения к офису нотариуса, недоумение Эллиота сменялось настороженностью. Возле дверей его уже ждал пожилой мужчина в очках.
— Спасибо, что приехали, Эллиот. Понимаю, ситуация необычная. Но поверьте, не стал бы отвлекать вас в выходной без серьёзной причины.
Внутри было непривычно тихо. Обычно в офисе кипела работа, а теперь только эхо шагов по полу. Эллиот уселся в кресло напротив стола, скрестив руки.
— Речь идёт о вашем дяде — Уолтере Джонасе.
— У меня нет дяди с таким именем, — удивился он.
— Тем не менее, он оставил вам всё. — Нотариус достал старинный ключ, пожелтевшую карту и записку с адресом. — Это особняк посреди озера Конамах в Коннектикуте. С этого момента — ваша собственность.
— Простите, что? Это какая-то шутка?
— Отнюдь. Всё по закону.
Ключ был массивным, с потёртым орнаментом. Эллиот впервые слышал об этом человеке и месте, но внутри проснулось странное волнение — интуиция толкала его вперёд.
Через час он уже паковал рюкзак: футболки, вода, немного еды. По навигатору до озера — не больше сорока минут. Странно, что он раньше о нём даже не слышал.
Когда дорога закончилась, перед ним открылось озеро — мутное, зеркально-гладкое. Прямо в его центре стоял старинный дом, тёмный, словно выросший из воды.
У ближайшего кафе сидели старики с кофе. Эллиот подошёл.
— Простите, вы знаете что-нибудь о том доме? Кто там жил?
Один из мужчин медленно поставил кружку.
— О нём не говорят. И не приближаются туда. Он должен был исчезнуть ещё давно.
— Но кто-то там жил?
— Мы никого не видели. Только ночью — слышим лодки. Кто-то подплывает, забирает припасы. Но мы не хотим знать кто.
У пристани он заметил старую вывеску: «Прокат лодок Джун». Внутри его встретила уставшая женщина.
— Мне нужна лодка до дома посреди озера, — сказал он, показывая ключ. — Я получил его по наследству.
— Туда никто не плавает, — отрезала она. — Это место не даёт покоя многим. И мне — тоже.
Он был настойчив. После нескольких минут уговоров женщина сдалась.
— Отвезу. Но не жди меня сегодня. Завтра, если будешь жив — вернусь.
Дом стоял, как забытая башня. Причал раскачивался под его ногами. Джун ловко пришвартовалась и бросила канат.
— Вот и всё, — тихо сказала она.
Он шагнул на дощатый настил, хотел поблагодарить, но лодка уже разворачивалась.
— Удачи. Надеюсь, завтра ты будешь здесь, — крикнула она, исчезая в тумане.
Эллиот остался один.
Он вставил ключ — щелчок, скрип, дверь отворилась. Пахло старой пылью и чем-то удивительно свежим. Интерьер — плотные шторы, старые портреты. Один особенно бросился в глаза: мужчина у озера с этим домом на фоне. Подпись: «Уолтер Джонас, 1964».
В библиотеке — полки книг, исписанных от руки. В углу — телескоп и аккуратно разложенные тетради с метеозаметками. Последняя запись была датирована всего месяц назад.
— Что он здесь искал? — пробормотал Эллиот.
В спальне — десятки часов, остановившихся в разное время. На комоде — медальон с детским фото и подписью: «Роу».
— Он следил за мной?.. — прошептал он.
На зеркале — записка: «Время раскрывает забытое».
Чердак хранил коробки с газетными вырезками. Один — обведён красным: «Пропал мальчик из Мидлтауна, найден спустя три дня». 1997 год. Эллиот побледнел — это был он.
В столовой на стуле лежала его школьная фотография.
— Это уже не просто странность…
Тревога подкатывала к горлу. Он нашёл консервы, поел наспех, и поднялся наверх. Гостевая комната была будто только что застелена. Сквозь окно лился лунный свет, отражаясь в глади озера. Дом казался живым — будто он дышал.
Заснуть не удавалось. Кто такой Уолтер? Почему никто не упоминал о нём? Почему он всё знал о Эллиоте?
Под утро он всё же задремал. Но глубокая тьма, окутывавшая дом, была пугающей. Каждая тень — как чьё-то присутствие. Каждый скрип — как шаг.
Резкий лязг прорезал тишину. Эллиот вскочил, сердце грохотало в груди. Снова звук — будто открылась тяжёлая дверь. Он схватил телефон — сигнала не было. В тусклом экране — его собственное лицо, искажённое страхом.
Он взял фонарик и осторожно вышел в коридор…
Тени становились плотнее, почти материальными. Каждый шаг отзывался в груди тревожным эхом. В библиотеке что-то едва заметно качнуло книги — будто кто-то прошёл мимо полок секунду назад. Дверь в кабинет осталась распахнутой, а из-за стены с гобеленом тянул холодный сквозняк — Эллиот раньше даже не замечал его.
Он отодвинул тяжёлую ткань и обнаружил массивную металлическую дверь.
— Только не это… — прошептал он, но рука уже легла на ледяную ручку.
С усилием, но дверь поддалась. За ней начиналась винтовая лестница, уводящая вниз — под дом, под само озеро. С каждым шагом воздух становился всё плотнее и влажнее, пропитанный солоноватым запахом, металлическими нотами и чем-то древним, почти мифическим. Казалось, он спускался вглубь самой памяти.
Внизу начинался длинный тоннель, уставленный шкафами, полками, ящиками. Надписи на коробках были чёткими: «Родословные», «Личная переписка», «Экспедиционные отчёты».
На одном из ящиков чётко значилось: «Роу».
С замиранием сердца Эллиот выдвинул его. Внутри — пачка писем. Все адресованы его отцу.
«Я делал всё, что мог. Почему ты молчишь? Он должен знать. Это важно — для Эллиота…»
Эллиот едва прошептал:
— Он не исчез… Он пытался связаться с нами. Он хотел быть частью моей жизни.
В конце коридора возвышалась ещё одна дверь — ещё более массивная, без привычной ручки. На ней была надпись:
«Доступ разрешён только уполномоченным. Архив Йонасов».
Рядом — небольшая записка, приклеенная к стене:
«Для Эллиота Роу. Только для него».
Он колебался, затем положил ладонь на сканер.
Послышался щелчок, и помещение медленно залилось мягким светом. В углу загудел проектор, и на стене проявилось изображение мужчины.
Седые волосы, уставший взгляд. Он смотрел прямо на Эллиота.
— Привет, Эллиот. Если ты это видишь, значит, меня уже нет в живых.
Мужчина назвал себя Уолтер Йонас.
«Я — твой настоящий отец. Ты не должен был узнавать это так, но… наша с твоей матерью история была сложной. Мы оба были исследователями. Нас захватила идея спасения будущего, борьбы с климатом, поисков решения. Она умерла при твоём рождении. А я… испугался. Испугался себя самого. Потому я передал тебя своему брату. Он дал тебе то, чего я не смог — семью. Но я всегда наблюдал за тобой. Издалека. С этого дома, с этого озера».
Эллиот осел на скамью, ноги не держали.
— Всё это время… Это был ты?
Уолтер продолжал:
«Я боялся разрушить твою жизнь. Но ты вырос достойным человеком — сильным, добрым, смелым. Намного лучше, чем я сам. Этот дом — теперь твой. Он часть тебя. И, возможно, начало нового пути. Прости меня: за страх, за молчание, за то, что был рядом, но никогда не появился по-настоящему».
Экран потух. Осталась тишина.
Сколько времени он провёл в полумраке — Эллиот не знал. Потом, словно во сне, поднялся наверх. Рассвет уже окрашивал небо, и Джун ждала у причала.
Она заметила его издалека и нахмурилась:
— Ты в порядке?
Он кивнул.
— Теперь — да. Мне просто нужно было узнать правду.
Он вернулся в город. Дома его ждали родители. Они слушали внимательно, не перебивая. А потом мать тихо обняла его.
— Прости нас. Мы правда думали, что так будет лучше.
— Спасибо, — ответил Эллиот. — Я понимаю, это было непросто для вас.
Ночью он лежал в своей кровати. Потолок был тем же, каким он был всегда. Но весь мир вокруг будто изменился.
Спустя несколько недель Эллиот снова оказался у озера. Не для того, чтобы остаться, а чтобы преобразить.
Дом превратился в Центр по изучению климата и истории. Дети бегали по залам, соседи заходили в гости. Дом, который когда-то хранил только тайны, стал местом знаний, жизни и света.
