Как и всегда, она проснулась рано. Время не щадило никого, и ей приходилось вставать, даже когда не было сил. Она медленно поднялась с дивана и оглядела своё маленькое жилище: обои, давно потерявшие краску, старенький диван с вмятинами, и её любимая полка с книгами у окна, на которую она часто бросала взгляд, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжёлых мыслей. В углу тихо посапывал её верный спутник — пёс по кличке Бим, свернувшийся в клубочек.
«Опять утро наступило», — с грустью подумала Валентина Петровна, пробуя подняться. В теле ощущалась тяжесть, а в душе — тревога. Денег почти не осталось, до пенсии ещё неделя, а кошелёк давно пуст. Она перевела взгляд на Бима — тот мгновенно уловил её тревогу и посмотрел на хозяйку своими тёплыми, понимающими глазами.
«Ну что нам делать, Бим? Как мне нас прокормить, а главное — тебя? Как пережить эти дни?» — тяжёлые мысли не отпускали. Но она точно знала одно: Бим не должен остаться голодным. Он был для неё всем — её единственным близким существом после смерти мужа. Он напоминал о доме, о тепле, о той жизни, которой больше не было.
Муж умер пять лет назад, и с его уходом всё в её мире переменилось. Сын тогда настоял на продаже квартиры, они поделили вырученные деньги, а потом он просто исчез. Больше с неё взять было нечего. Она не понимала, где они допустили ошибку в воспитании. Сын заботился только о себе, денег зарабатывать не хотел, зато тратил их легко и часто попадал в долги. Расхлёбывать всё приходилось ей — как всегда.
Когда Валентина Петровна смогла купить себе однушку на окраине, она никому не дала адрес — особенно сыну. Хватит с неё его друзей, которые звонили по ночам и писали на дверях угрозы. Она давно всё решила: квартира перейдёт сыну только после её смерти — завещание давно составлено.
Но как жить сейчас — она не знала. Нечего было продать: всё ценное сын когда-то унёс. Остались только серьги, подаренные мужем — серебряные, простенькие, но дорогие сердцу. Они были у неё в ушах, и снимать она их не собиралась — не для того берегла.
Впрочем, решение нужно было искать. Может, на свежем воздухе хоть что-то придёт в голову. Она накинула пальто, подозвала Бима, и они отправились на прогулку. В голове крутились странные мысли: а может, выйти в центр и попробовать попросить помощи у прохожих? Страха не было. Гордости — тоже. Осталась лишь безысходность, с которой жить было всё труднее.
Они шли по парку, её ногам уже давно был знаком этот путь — вдоль аллеи с голыми деревьями, покрытыми тонким инеем. Валентина Петровна шла медленно, думая о том, что жизнь, как бы ни старались, всё равно может прижать к земле.
Спустя некоторое время она остановилась, чтобы передохнуть, и присела на деревянную лавочку. В голове по-прежнему метались тревожные мысли, но хотя бы на пару минут она позволила себе просто закрыть глаза и прислушаться к окружающим звукам — к шагам людей, к шелесту поздней листвы под ногами.
Холод пробирал до костей, ноги в стареньких туфлях уже онемели — как и её душа, уставшая от постоянной нужды. Валентина Петровна медленно выдохнула и посмотрела на Бима. Тот стоял неподвижно, внимательно глядя куда-то вдаль. Словно тоже понимал, как тяжело сейчас.
«Что же дальше, Бим? Куда идти, кого просить?» — думала она, понимая, что порой жизнь ставит в такое положение, когда приходится переступать через себя и делать то, чего раньше бы ни за что не допустила.
И вдруг — рядом с ней остановилась девочка…
Девочке было около десяти лет. У неё были длинные косички и удивительно яркие голубые глаза. В одной руке она держала пирожок, а другой слегка прижимала к себе шкатулку. Она немного смущённо взглянула на Валентину Петровну.
— А можно я поглажу вашу собачку? — застенчиво спросила она, одарив женщину доброй улыбкой.
Валентина Петровна кивнула. Бим, заслышав детский голос, оживился, завилял хвостом и весело подбежал к девочке. Та осторожно протянула руку и начала гладить его, а собака, довольно щурясь, тёрлась боком о её ладонь.
Но вдруг Бим, почувствовав аромат свежего пирожка, резко дёрнулся и, не дожидаясь разрешения, выхватил выпечку прямо из рук ребёнка. Проглотив добычу в два укуса, он весело поскакал в сторону, явно довольный собой. Девочка стояла, слегка ошеломлённая, но в глазах её появилась озорная искра, и губы растянулись в добрую улыбку.
— Ах ты, хитрец! — с весёлым смехом воскликнула она. — Утащил у меня пирожок!
Валентина Петровна, опомнившись, тут же поднялась со скамейки и, смущённо потупив взгляд, начала извиняться:
— Прости, дорогая. Мы просто очень голодны… Он не хотел тебя обидеть, он не злой, просто… сорвался.
Но девочка лишь рассмеялась ещё звонче, без капли обиды в голосе:
— Всё хорошо, бабушка! Он такой милый! Пусть ест!
Она ещё раз провела рукой по мягкой шерсти Бима и, легко подпрыгивая, побежала прочь по парковой дорожке, время от времени оглядываясь и улыбаясь женщине.
Валентина Петровна села обратно на лавку. Её немного смутило происшествие, но в душе стало чуть теплее. В короткой, но доброй встрече с девочкой было что-то по-настоящему утешительное. Казалось, что в тот миг её душа получила маленькую передышку от серых дум.
Вскоре девочка вернулась, уже вместе с родителями. Валентина Петровна не сразу заметила их приближение, но когда мужчина с открытым, доброжелательным лицом подошёл ближе, она подняла голову.
— Пап, я же говорила! Вот она, бабушка с собачкой! — девочка возбуждённо схватила отца за руку, сияя от радости. — Представляешь, Бим у меня пирожок стащил!
— Бабушка с собачкой, говоришь? — улыбнулся мужчина, откладывая книгу, которую читал. — И что же она здесь делает?
— Просто сидит. А Бим такой смешной! Я его погладила, а он — хоп! — и пирожок украл. Но бабушка извинилась и сказала, что они голодные, поэтому он не сдержался.
Мужчина задумался.
— Значит, ты решила, что нужно помочь?
— Конечно! Я же увидела, как она переживает. А ещё у неё такие грустные глаза… Я подумала, что мы можем принести ей что-то вкусное. Ну, раз уж ты теперь знаешь — давай поможем!
Мужчина одобрительно кивнул.
— Молодец. Хорошо, что ты подошла и не осталась равнодушной. Пойдём, купим еды и отнесём бабушке. Может, она и не такая одинокая, как кажется.
Девочка радостно закивала и потянула отца за руку.
— Пойдём быстрее! Ей точно понравятся пирожки!
Они подошли к Валентине Петровне, и мужчина вежливо обратился к ней:
— Здравствуйте. Моя дочь рассказала, что вы сидите здесь с голодной собачкой. Мы подумали — вдруг можем чем-то помочь.
Валентина Петровна с удивлением взглянула на него. Он показался ей чем-то знакомым. Мужчина достал из пакета несколько свежих пирожков и протянул их ей. Женщина опустила взгляд, пытаясь сдержать слёзы.
— Спасибо… Но я не просила… — с трудом выговорила она, голос дрогнул. — Я не хотела обременять никого.
— Это не обременительно, — мягко ответил он. — Иногда просто надо быть рядом. А Бим точно заслужил второй пирожок.
Он вновь улыбнулся, но на этот раз, глядя ей в лицо, вдруг замер.
— Подождите… Вы ведь Валентина Петровна?
Женщина нахмурилась, слегка растерявшись.
— Да. А вы?.. Простите, мы знакомы?
— Я — Николай. Вы были моей учительницей. Вели у нас математику. Оставались после уроков, помогали мне, когда никто больше не верил. Только вы говорили, что я справлюсь. Благодаря вам я поступил в университет.
Сердце Валентины Петровны сжалось. Она вдруг вспомнила того мальчишку — застенчивого, с вечно запаздывающими тетрадями. Как же давно это было… Она действительно верила в него. Тогда, когда многие списывали его со счетов, она оставалась после уроков, объясняла заново, поддерживала.
— Николай… Ты стал взрослым. И, видно, не зря старалась, — голос её стал мягким, словно тёплый плед в холодную погоду. — Я рада, что у тебя всё получилось.
Николай, улыбаясь, предложил:
— Давайте зайдём в кафе. Там можно спокойно поговорить. Да и собака будет в тепле — у них летняя терраса, и никто не будет против.
Дорога оказалась короткой, и за это время она поведала ему немного о себе. Они сели за столик, заказали еду, и, впервые за долгое время, Валентина Петровна чувствовала себя как будто не чужой в этом мире.
— Видишь, Николай… — произнесла она, глядя на тарелку с супом. — Люди не всегда понимают, зачем кому-то помогать. А ведь, когда ушёл мой муж, стало особенно тяжело. Вместе было проще. А потом… всё распалось. Сын настоял на продаже квартиры, забрал свою часть и исчез. И вот так я осталась. Почти никому не нужная.
Николай слушал, не перебивая. Он знал, каково это — терять и продолжать жить. Когда она закончила, он положил ладонь на её руку.
— Вы никогда не были никому ненужной. Без вас я бы не справился. А теперь хочу быть рядом, так же как когда-то вы были рядом со мной.
Слова его согрели. После обеда он предложил отвезти её домой. По пути они заехали в магазин, где он купил ей продукты, и она, впервые за долгое время, почувствовала: кто-то рядом.
Позже, сидя в своей кухне и глядя, как Бим, виляя хвостом, смотрит на миску с едой, она прошептала:
— У нас снова есть хлеб… Спасибо тебе, Бим. И спасибо, Николай.
А в это время Николай делился с женой мыслями:
— Людмила, я нашёл её. Валентину Петровну. Она одна. И ей тяжело. Я подумал, может, мы пригласим её к себе? У нас ведь есть место. А нашей дочке как раз нужна помощь по математике…
Жена с удивлением взглянула на него.
— Ты хочешь, чтобы она жила у нас?
— Почему нет? Она дала мне шанс. Теперь мы можем дать шанс ей. Пусть будет частью нашей семьи.
Людмила подумала, потом улыбнулась:
— Если ты так решил, значит, это правильно. Мы справимся. И ей с нами будет легче.
На следующий день Николай снова постучал в её дверь. Она открыла и сразу узнала его.
— Здравствуйте, — сказал он. — Я подумал, может, вы согласитесь переехать к нам? Мы будем рады. И собака — тоже в заботе. А вы могли бы помогать нашей дочке. Мы станем вам семьёй, если вы позволите.
Валентина Петровна долго молчала, потом прошептала:
— Я… Я подумаю. Это очень неожиданно. Но… может быть, это и правда шанс начать всё сначала.
— Мы вас ждём, — тихо ответил он.
И в тот момент она поняла: может быть, добро, которое ты отдаёшь, всё-таки возвращается. Иногда — спустя годы. Но возвращается.
