– Ой, Галка, тебе бы уже замуж, – приговаривала мать, наблюдая, как дочь наливается девичьей красотой. – Глянь-ка на Серафима, мужик хоть куда, силачище, что твой медведь. Подковы гнёт, будто из фольги. На руках тебя носить будет.
Галина рассмеялась: – Ага, поднимет – и скрутит, как подкову. Буду потом всю жизнь по огороду носом бороздить.
– Эх ты, дуреха. Я ж тебе по-серьезному, а у тебя всё в шутку. Материнское слово слушать надо, если жизни нормальной хочешь. А то всё о своём Андрюшке мечтаешь. А ведь не муж он тебе будет, а беда – вот увидишь, – вздохнула женщина.
– Чем он тебе не мил? – резко обернулась Галя. – Работящий. Дом у них – загляденье. Всё блестит. И у нас так будет!
– А кто его, по-твоему, обихаживает? – с усмешкой спросила мать. – Григорий, брат его старший. У него руки золотые. А твой Андрейка – только гармошку тискает да на сеновалах девок обжимает.
– Мама, да ты чего говоришь? У Гриши же и спина кривая, и нога короче другой. Он еле передвигается. Как он может всё это делать?
– Сходи да сама посмотри. Скажи, что тёте Люде яблоки помочь пришла собирать. Там и увидишь правду, – посоветовала мать.
Галя послушала. Пришла к ним, а Андрей в тени, под навесом, развалился – спит. Подошла, в бок толкнула:
– Ты же вчера говорил, что утром с батей крышу будешь чинить. А сам тут носом клюёшь.
– А тебе что, контрольный рейд? – лениво протянул Андрей. – Замуж-то я тебя не звал ещё. Рано мне. Так что гуляй, откуда пришла.
– Ну не звал – и ладно. Я, между прочим, к тёте Люде с яблоками помочь пришла. Хочешь – присоединяйся. Урожай – будь здоров, – предложила она, не скрывая обиды.
– Да ну. Пусть все в деревне ржут. Андрюха, мол, с бабьим делом возится. А ты иди, знаешь куда?.. Маме своей помогай, – буркнул он и повернулся к стене.
Галя отвернулась – сердце защемило. Вчера называл любимой, обнимал, а сегодня гонит. Взяла корзину и пошла к тёте Люде.
Пока собирала яблоки, услышала с другой стороны дома стук. Спросила:
– А кто там строит? У вас же всё вроде и так в порядке?
– Да это не Петя, это Григорий, – вздохнула женщина. – Муж мой спину сорвал, лежит. А Гриша у нас без дела не сидит, хоть и сам не ахти какой крепкий. Всё починит, всё сделает. А Андрюша наш… лишь бы побаловаться. Но молчим. Надежда ведь на него – женится, детей приведёт. А на Гришу кто глянет? Инвалид всё-таки. Но если интересно тебе, сходи, посмотри. Только не пугни – он у нас пугливый.
Галинка пошла. Григорий сидел на лавке и что-то вырезал из дерева. Осторожно сказала:
– Привет. А можно глянуть?
Он вздрогнул, но не убежал. Протянул брусочек. Там была она. Её лицо – почти портрет.
– Это я?.. – выдохнула она.
Он кивнул. Потом тихо взял её за руку и повёл за огород. Галя даже испугаться не успела, как оказалась в маленькой избушке. Внутри – глиняные, деревянные, нарисованные – везде была она.
– Зачем?.. – прошептала она.
– Потому что ты красивая. А я – нет… – хрипло вымолвил Григорий и отвернулся, плечи его дрожали.
Галя, растерявшись, всё же коснулась его плеча:
– Ты что, в меня влюблён?.. – спросила она.
Он повернулся, и она увидела его глаза – ярко-голубые, как летнее небо. И столько было в них нежности, что она испугалась и убежала.
– Ну что ж ты меня таким уродом родила, мама? Лучше бы и не было меня, – прижавшись лбом к столу, всхлипывал Григорий. – Её испугал, понимаешь? Не хочу, чтобы она за Андрея выходила. Не переживу.
– Тихо ты, сынок. Ты у меня самый лучший. И Галя девка хорошая. А Андрейка? Он её не любит. Сердцем чую. Брось дурные мысли. Судьба – штука упрямая. Найдёт и тебя, не переживай, – гладила его мать.
Тем временем Галя не могла забыть его глаза. Эта любовь тронула её до глубины души. Постепенно она начала думать о Грише всё чаще. Даже особенности его внешности перестала замечать.
Однажды, проходя мимо, Андрей с усмешкой бросил:
– О, Галя, снова пришла? К мамке моей или к Грише?
– К Грише, – спокойно ответила она. – Извиниться хочу. А ты – лучше мамке помоги. Или к Верке своей. Вон она под берёзой ждёт.
Андрей остолбенел.
Весть о том, что Галина выбрала не Андрея, а Григория, быстро облетела деревню. Кто-то обсуждал, кто-то сочувствовал, кто-то – осуждал.
Но мать Гали знала – дочка полюбила по-настоящему. Они с Гришей часами сидели рядом, тихо смеялись и что-то обсуждали.
Свадьбу сыграли тихо. Зачем слушать пересуды?
Андрей, потирая нос, на людях хвастался:
– А я ведь почти предложение сделал. А она – к моему хромому брату подалась!
А Галя с Григорием поселились в новом доме, что сам он построил. Помогали отцы. Дом получился светлый, крепкий, красивый – настоящий терем.
Родителям радость: трое внуков – два мальчика и лапочка-дочка.
А Андрейка всё ходит по деревне. Кому приглядится – туда и пристроится. За замужними бегал – получал по заслугам. Но ему всё ни по чём.
А у Гали с Гришей – лад, любовь и тепло.
Когда сплетницы говорят: «Вот дал же Бог красавице мужа с изъяном…», она смеётся:
– Посмотрю я на вас лет через тридцать. Кто сутулый, кто весь в радикулите. А мой Гриша – добрый и сильный. И красивый. Только не внешностью, а душой!
