Вчера я снова до истерики разругалась с мамой. Она ушла, захлопнув за собой дверь с таким грохотом, что, кажется, стены задрожали. Наверное, весь подъезд слышал, как мы кричали друг на друга.
— Ну и зачем ты мне это сказала?! — её фирменная реплика, когда аргументы заканчиваются и остаётся только уколоть.
Мама считает, что имеет полное право разрушать мой внутренний мир, а я, видите ли, не смею указывать ей на это. Меня это до бешенства доводит. Просто до дрожи.
Я орала, не разбирая слов, как на взводе. Стыдно потом, конечно. Особенно перед соседями. Внизу семья с детьми, в это время они из школы возвращаются. Ладно, как-нибудь извинюсь при встрече.
Голова раскалывается — как всегда после её визитов. Я потом ещё неделю в себя прихожу, перематываю в голове её слова, думаю, как она могла так со мной. Сколько раз говорила себе: всё, больше ни ногой. Но ведь мама…
Вот и теперь думаю: всё, хватит. Это была последняя капля.
А ведь всё начиналось спокойно. Она приехала сама, привезла пирожков — с капустой и мясом. Сидели, пили чай. А потом, как обычно — слёзы, упрёки, вечные обвинения:
— Когда-нибудь ты пожалеешь об этих словах. Но будет уже поздно. Всё ты придумала, не было такого.
Не было?! То есть я выдумала то, что ты сама мне говорила? Меня за сумасшедшую теперь держишь?
— Не было такого! — и тут я срываюсь. Начинаю кричать. Всё. Снова.
Стоп. Хватит вспоминать.
— Я просто хочу, чтобы у тебя и у Ларисы было своё жильё, чтобы вы были в безопасности… — с этого всегда всё начинается. Это её подводка к теме: «Оля, отдай свою квартиру Ларисе».
— Мам, ты сейчас за нас обеих переживаешь? Или только за Ларису? Потому что я себя в этом «мы» не вижу.
— Оля, ну что ты такое говоришь… Я люблю вас обеих одинаково.
— Поэтому хочешь лишить меня квартиры, чтобы отдать её сестре?
— Да ничего я не отбираю! Я предлагаю поделить!
— Разделить МОЮ квартиру?!
— А с чего это она твоя?
— Хватит, мам. Свою квартиру я сестре не уступлю.
— Но у тебя ведь есть ещё одна…
— Именно. У меня. Не у неё.
И тут — слёзы. Манипуляции. Уговоры. Когда я в ответ предложила прекратить этот спектакль — она встала, психанула и ушла.
А я осталась. Злая, разбитая, истощённая. Опять.
Хоть бы раз подумали, каково это — быть старшей дочерью в такой семье.
Всё началось ещё тогда, когда Лариса только родилась. Разница у нас десять лет. Я была уже вполне самостоятельной девочкой, когда появилась кудрявая малышня с носиком-пуговкой. Её все обожали. Я тоже.
Мне доверяли покормить её из бутылочки, погулять с коляской. Я чувствовала себя взрослой.
Но как подросла — так начались поблажки. Её не ругали. За шалости не наказывали. Всё сходило с рук.
Единственное, что было под жёстким контролем — это учёба. В семье с родителями-преподавателями с этим строго. Лариса должна была учиться на отлично, как и я в своё время.
Только вот характер у неё был капризный, и, честно говоря, избалованный.
Когда мама вышла на пенсию, у неё возник план — заранее распределить наследство: продать трёшку в центре и отдать деньги нам с сестрой поровну. Чтобы потом никто не ругался.
Мы с мужем только что выплатили ипотеку, и жильё у нас уже было. Мы не были против. Родителям так спокойнее.
Лариса на тот момент жила у мужа с его мамой. Её обрадовала возможность получить свою долю.
Так трёшка была продана. Лариса получила свою часть — и пустила всё на ветер. Курорты, тачка, ремонты, мебель. Ни копейки не осталось.
А мы с мужем купили двушку в спальном районе, оформили новую ипотеку, сделали ремонт. Родители туда и переехали.
И вот теперь, когда сестра осталась без жилья, мама требует… снова всё делить.
— Ты же не хочешь, чтобы Лариса осталась на улице? Продай свою квартиру, поделите деньги!
— Мама, это не твоя квартира. Это МОЯ. И да, могу. Она свою часть уже потратила — пусть туда и возвращается.
— Ну так получилось… Что теперь делать ей?
— Пусть купит комнату. В общежитии. Раз не смогла удержать жильё — значит, других вариантов нет.
Мама в шоке. Для неё это равносильно катастрофе. Её младшая — в общаге?!
— Хотела жить красиво, вот и живёт красиво — без ничего. А у меня сын растёт. Эта квартира для него.
— Но ведь в ней есть и наша доля! — снова мама.
— Да ты же сама хотела при жизни всё разделить. Вот и разделили. Это моё.
— Как можно быть такой бездушной… Она же тебе сестра!
— Пусть тоже идёт и оформляет ипотеку. Нам с мужем никто не помогал. Пусть и она поучится взрослой жизни.
— Но она не справится… Это же тяжело.
— А нам было легко? Мы справились. Пусть и она попробует. На окраине, в области, хоть в деревне — но САМА.
— Да ты вообще сердце имеешь?
— Знаешь, мама, ты, похоже, забыла, что у тебя две дочери. Не одна.
И тут начинается концерт — слёзы, упрёки, драма. Я — бессердечная. Как вы меня воспитали? Почему такая жестокая?
Может, и правда. Только знаете что? Две ипотеки, куча долгов и постоянное ощущение, что тебя используют — отлично отучают быть «доброй».
Я на мать не держу зла. Но и верить больше не могу. Не хочу рвать с ней отношения, всё-таки она — родная. Но каждый раз, когда она начинает этим шантажировать и винить меня — хочется исчезнуть.
И забыть, что у меня есть семья.
