— Перестань приходить сюда! — раздражённо бросил голос покойного Ивана. — Нина, ты не даёшь мне покоя! Что ты забыла у моей могилы каждый божий день? Зачем? Я в воде теперь, мне холодно… ты своими слезами уже промочила весь костюм. Я не хочу тебя видеть, Нина! Оставь меня хотя бы здесь в покое…
Нина привыкла просыпаться раньше супруга — это давно стало частью её утреннего распорядка. Увидев рядом с собой Ивана, она улыбнулась и едва сдержалась, чтобы не поцеловать его в щёку. Чувства к мужу у неё были глубокие и настоящие — она обожала его больше, чем себя. Без Ивана не представляла своей жизни. Бросив взгляд на часы, Нина придвинулась ближе к нему.
— Ванечка, поднимайся, — прошептала она, мягко тронув его за плечо. — Скоро детки проснутся.
Иван недовольно что-то пробормотал и повернулся на другой бок.
— Ну пожалуйста, Ваня, — она засмеялась и пощекотала его за ухом. — Ты же Игорю обещал поиграть в футбол.
Он медленно открыл глаза, зевнул, потёр лицо.
— Ах да… футбол… прямо с утра?
Он сел, с трудом стряхивая остатки сна.
— Что у нас сегодня на завтрак?
— Всё, как ты любишь, — Нина одарила его тёплой улыбкой. — Тебе — блинчики с творогом и сметанкой. Деткам — каша с фруктами.
Минут через тридцать по дому разнесся аромат свежих блинов. Игорь, семилетний непоседа, и Светочка, с двумя растрёпанными косичками, вбежали на кухню.
— Папа, пошли на улицу! Ты же обещал в футбол сыграть! — радостно закричал Игорь, подбегая к отцу.
— Подожди, чемпион, — засмеялся Иван, подхватив сына на руки. — Сначала надо позавтракать как следует.
За столом царила весёлая суматоха. Иван шутил с Игорем, стараясь уговорить его съесть ещё ложку каши, а Нина следила, чтобы Света не вымазалась вареньем от головы до пят.
Когда все поели, Иван с сыном отправились играть во двор, а Нина с дочкой стали убирать посуду.
— Мам, а папа меня тоже любит? — неожиданно спросила Светочка, уставившись в окно.
Нина удивлённо посмотрела на неё.
— Конечно, моя хорошая. Он вас с Игорем очень любит. Вы же для него всё.
— А он тебя больше любит, чем нас?
Нина села рядом, обняла дочь за плечики.
— Папина любовь к нам разная. Меня он любит как жену, а вас — как своих детей. Это особенная, но не меньшая любовь, поняла?
Света будто и не до конца поняла, но кивнула и больше не спрашивала.
Во дворе звучал весёлый смех. Нина выглянула: Иван, играя с сыном, изображал страшного динозавра, а Игорь визжал от счастья. Улыбка осветила лицо Нины — нет ничего важнее, чем видеть счастье своей семьи.
Вечером, когда дети уснули, супруги устроились на веранде, наслаждаясь тишиной, звёздами и горячим чаем.
— Спасибо тебе, Ваня, — тихо произнесла Нина, прижимаясь к его плечу. — За всё. За любовь, за заботу, за детей… за то, что ты есть.
— И тебе спасибо, Нинка, — Иван ответил, обнимая её. — Ты сделала наш дом тёплым, уютным. Ты — лучшая женщина на свете.
— Вань, если бы случилось что-то страшное… Кого бы ты стал спасать первым? — неожиданно спросила она, глядя на небо.
Он задумался. Сложный вопрос.
— Не знаю, Нина, — наконец ответил он. — Думаю, я бы погиб, стараясь спасти всех вас.
Она глубоко вздохнула. Именно это она и хотела услышать.
— Я люблю тебя, Ванечка.
— А я тебя, Нина. Больше всех на свете.
Вот уже десять лет, как Нина чувствовала себя по-настоящему счастливой. С Иваном она познакомилась быстро, и почти сразу они подали заявление в ЗАГС. Почти не расставались, строили дом, растили детей — всё делали вместе. Иван во всём поддерживал жену, и она знала: впереди у них ещё много счастливых дней.
Нина Викторовна поправила платок и взглянула на старые снимки, стоящие на комоде. Там — улыбающиеся лица их детей: Игорь и Света ещё совсем юные.
— Время летит, Ваня, — проговорила она, обращаясь к мужу, сидящему за столом и что-то чинящему в старых часах.
Иван Николаевич поднял голову, прищурился.
— Летит, Нинка. Что ж поделаешь, таков ход жизни. Чего волнуешься? Это должно было случиться. Сын вырос.
День и правда был особенный: Игорь приглашал родителей в свой новый дом, который они с Ольгой строили с любовью и трудом.
— Помнишь, как он мечтал поступить в институт? — засмеялась Нина.
— Ещё бы! — рассмеялся Иван. — А как первую зарплату получил — всё на шубу тебе копил.
— А теперь вот… женится, дом построил, — смахнула слезу Нина.
Иван подошёл и обнял её.
— Всё у них будет хорошо. Ольга — хорошая девочка, нашему сыну под стать. Ну что, поехали?
Дом Игоря и Ольги был маленький, но очень уютный. В саду благоухали цветы, пахло травой. Игорь, увидев машину родителей, выбежал им навстречу.
— Мама! Папа! Как я рад вас видеть! — обнял он обоих.
Ольга, немного стесняясь, поприветствовала:
— Добро пожаловать, Нина Викторовна, Иван Николаевич. Проходите, мы вас очень ждали.
На кухне их уже ждал пирог, испечённый хозяйкой. Иван налил всем чай.
— Ну, рассказывайте, как у вас дела? — спросил он.
— У нас всё хорошо, пап, — ответил Игорь. — Работа интересная, потихоньку обживаемся.
Ольга поделилась, что начала заниматься гончарным делом. Нина слушала с умилением, радуясь за детей.
— А вы как? Всё ли у вас в порядке? — поинтересовался сын.
— Всё отлично, сынок, — ответила Нина. — Осталось дождаться внуков.
Игорь вспыхнул, Ольга улыбнулась.
— Мама, ну опять ты за своё…
По пути домой супруги обсудили, что им нравится выбор сына. Свадьбу сыграли весёлую, шумную. А через год появился Саша — их первый внук, которого Нина боготворила.
Позже и Света собралась замуж. Скромная, молчаливая, она работала бухгалтером. Жениха ей представил Иван — Павел, старый друг Игоря, оказался добрым, надёжным человеком.
— Он на тебя похож, Вань, — сказала однажды Нина.
— Хороший парень. Света с ним будет как за каменной стеной.
Светлана вышла замуж уже беременной. Родилась Машенька — долгожданная внучка Ивана.
По выходным дети приезжали, привозили внуков, помогали по хозяйству. Глядя на семью, Нина чувствовала: жизнь прожита не напрасно.
— Наши детки выросли, Вань, — прошептала она.
— Да, Нина. Выросли и создали свои семьи. Значит, мы всё сделали правильно.
И в этом вечернем покое, полном тепла и любви, они чувствовали — плоды их жизни созрели. И эти плоды — дети и внуки — стали главным смыслом всего.
Запах лекарств смешивался с ароматом липового чая. Нина сидела у кровати Ивана, крепко держа его сухую ладонь в своих натруженных пальцах. Тридцать пять лет, пролетевших как один счастливый день, теперь сжимались до этих мгновений — тихих, хрупких.
Иван лежал с закрытыми глазами. Его лицо стало худым, дыхание — неровным. Нина внимательно всматривалась в каждую черту, в каждую седую прядь.
Она вспоминала, каким он был в юности: высокий, уверенный, с глазами, цвета неба. Заводской мастер и её постоянный читатель в библиотеке. Он приходил за книгами о море, задерживался поболтать. А она краснела, но ждала этих визитов.
Потом была свадьба, дети, первый дом, бессонные ночи, радости и трудности. Всё было. И всё было по-настоящему счастливым.
Теперь он лежал здесь, такой беззащитный, и она не знала, как жить без него.
— Ванечка… тебе лучше? Может, чаю глотнёшь? — тихо прошептала она, гладя его руку.
Иван медленно открыл глаза.
— Нинусенька… — прошептал он с трудом, голос звучал глухо и надломленно, — ты всё сидишь тут? Иди полежи немного, тебе надо отдохнуть. Я справлюсь.
— Какой уж тут отдых, Ваня! — всплеснула руками Нина. — Как я могу уйти, если ты болеешь? Ты на себя посмотри.
— Пустяки это, Нина. Простое недомогание. Пройдёт.
— Что ж за пустяк такой, что ты уже неделю с постели не встаёшь? Тебе всё хуже, Ваня. Надо ехать в больницу. Там помогут.
Иван нахмурился и отвёл взгляд.
— Ни за что. Ты же знаешь, я не поеду. Ни при каких условиях.
Нина молча вздохнула. Она помнила, как сильно он боялся врачей после того, как тридцать лет назад его брат умер в операционной. Этот страх поселился в нём надолго.
— Ванечка, родной, пожалуйста, услышь меня. Это ради твоего же спасения. В больнице тебя поставят на ноги, я точно знаю.
— Эти врачи… — хрипло усмехнулся Иван. — Моего брата не спасли. И меня не спасут. Только хуже сделают.
— Тогда было другое время, Ваня! Всё изменилось, медицина ушла вперёд. Подумай о детях, о внуках. Ради нас, не будь таким упрямцем!
Иван прикрыл глаза и тяжело выдохнул.
— Не хочу умирать в чужой палате, окружённый незнакомыми людьми. Хочу уйти дома, рядом с тобой.
Нина почувствовала, как горло сжало от слёз. Они сами собой покатились по щекам.
— Не говори так, Ваня! Ты не умрёшь, слышишь? Ты поправишься, только доверься врачам!
Он снова приоткрыл глаза и посмотрел на неё с той же нежностью, которая всегда согревала её душу.
— Только останься рядом, Нин. Мне больше ничего не нужно. Просто будь со мной.
Нина смахнула слёзы и наклонилась к нему ближе.
— Я с тобой, Ванечка. Всегда. Только пообещай, что хотя бы подумаешь о больнице. Только подумай, прошу тебя.
Иван не ответил сразу. Он долго смотрел на жену усталыми глазами, потом чуть заметно кивнул.
— Хорошо. Я подумаю, — прошептал он еле слышно.
Нина села на краешек кровати, обняла его ладонь и прижала к своей. Она понимала, что это согласие — лишь уступка, чтобы её не расстраивать, но даже такая надежда была для неё важной.
— Сейчас я принесу тебе чай, — бодро сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — С мёдом и лимоном. Он тебя согреет.
Выйдя в коридор, она столкнулась с дочерью. Света стояла в напряжении, теребя пальцы.
— Мама, как он? — с тревогой в голосе спросила она.
— Всё так же, дочка… — Нина еле слышно выдохнула. — Ни в какую не хочет ехать. Боится ужасно.
Света обняла мать, прижимая к себе.
— Мам, может, если мы с Игорем с ним поговорим? Может, он нас послушает?
Нина покачала головой, глядя в пол.
— Бесполезно. Он никого не слышит. Только себя. Но я ещё раз попробую.
Она зашла в комнату с кружкой чая, села на стул рядом с кроватью. Иван лежал с закрытыми глазами. Нина аккуратно поила его с ложечки — медленно, чтобы он не подавился. Он глотал нехотя, через силу.
— Ваня, — шепнула она, когда он допил последнюю каплю, — ты знаешь, как сильно я тебя люблю?
Он открыл глаза, и в них засияла мягкая улыбка.
— И я тебя, Нинушка. Больше жизни.
Она снова сжала его ладонь, крепко и надёжно. Она знала, что время уходит. С каждой минутой его силы таяли. Но она не отпускала его. Она верила. Верила в любовь, которая способна делать невозможное.
Нина не отходила от его кровати, всё так же держала его руку, шептала ласковые слова, согревала своей любовью и надеждой. До самого последнего мгновения.
Прошёл месяц. Нина сидела у могилы Ивана на скамье, крепко прижимая к груди выцветшую фотографию, на которой он улыбался своей чуть хитрой, родной улыбкой. Время шло, а боль лишь становилась глубже, точнее и больнее.
— Ванечка, зачем ты ушёл? — шептала она, не в силах сдерживать слёзы. — Почему не боролся? Я же тебя умоляла…
Ответом был лишь шелест деревьев да вороний карканье вдалеке. Она утерла слёзы уголком платка.
— Игорь с Светой переживают… — продолжала она, будто он мог её слышать. — Говорят, я исхудала. Но как же есть, когда тебя рядом нет? Даже чай не согревает, Ванечка…
Перед глазами всплыл тот день, когда он впервые признался ей в любви. Берег реки, огромная ива, букет ромашек… А потом — дождь, танцы, смех. Безумное, счастливое время. И теперь всё это — воспоминание.
Сзади послышались шаги. Она обернулась — Игорь, её старший сын, медленно приближался с пакетом в руках.
— Приехал, а тебя нет дома… — произнёс он, садясь рядом. — Я знал, что ты здесь. Мам, я принёс тебе немного еды и чай. Ты же ничего не ешь…
— Не хочется, сынок, — покачала головой Нина. — Горло всё сжимает.
Игорь обнял мать за плечи.
— Я понимаю, мам. Но ты должна заботиться о себе. Папа бы хотел, чтобы ты жила, а не угасала.
Нина всхлипнула, уткнувшись ему в плечо.
— Он ко мне не приходит во сне, Игорёк. Я жду каждую ночь, молю его… Но он не приходит. Может, обиделся на меня?
— Мам, ну что ты… — прошептал Игорь, сжимая её крепче. — Он тебя очень любил. Просто, может, ему ещё нужно освоиться там… наверху.
Они молча смотрели, как алело небо. Потом Игорь открыл контейнер с едой, протянул котлету.
— Мам, ну пожалуйста. Хоть немного. Ради нас. Ради него.
Нина медленно откусила, с трудом проглотила.
— Спасибо, сынок. И Олечке передай, что я благодарна.
Через несколько дней Нина снова пришла на кладбище, на этот раз с дочерью. Пока Света возилась с креслом для Машеньки, Нина, схватив лейку, поспешила к могиле.
— Знаешь, Ванечка, я, кажется, поняла, почему ты не приходишь ко мне во сне… — начала она, поливая цветы. — Ты хочешь, чтобы я училась жить без тебя. Чтобы я не забыла, но жила дальше. Ради внуков, ради детей…
Подошла Света с малышкой на руках. Девочка протянула букетик голубеньких цветочков.
— Бабушка, это от Маши! — пискнула она. — Я сама выбрала!
Нина взяла букет, прижала внучку.
— Спасибо, любимая. Такие красивые…
Она посмотрела в небо и прошептала:
— Спасибо тебе, Ваня. Я попробую.
И ей вдруг показалось — лёгкое прикосновение к щеке. Тёплое, как поцелуй. И стало чуть легче. Боль не исчезла, но в ней появилась мягкость. Надежда. Светлая память победила горечь утраты.
Но обещание, данное детям, долго Нине сдерживать не удалось. Хоть и старалась, но через две недели вновь пошла к Ивану. Его образ был с ней постоянно — живой, яркий, почти зримый. А потом он пришёл во сне.
Это был не тот Иван, которого она знала. Он стоял хмурый и строгий, у своей могилы.
— Нина! — грозно окликнул он, — хватит! Ты меня утомила!
— Ванечка… — прошептала она, пытаясь дотронуться до него, но его рука была холодна, как мрамор.
— Ты мне не даёшь покоя. Что ты каждый день сюда таскаешься?
Сквозь сон Нина плакала, не в силах остановиться.
— Мне так тебя не хватает… Без тебя всё потеряло смысл…
— Прекрати. Ходи, когда положено. Не мучай ни себя, ни меня. Дай мне отдохнуть. Живи за нас двоих.
— Обещаю, Ваня… Буду приходить только в поминальные дни. Только не злись…
— Вот и хорошо. Живи.
И он исчез.
Проснувшись, Нина долго сидела в постели. Всё было так реально… Слова мужа звенели в ушах. Когда утром зашли дети, она не стала скрывать свой сон.
— Может, он и правда просит покоя, — сказал Игорь. — Может, и правда, мама, пора жить дальше.
— Мам, ты нас тоже теряешь, — добавила Света. — Мы рядом. Папа бы хотел, чтобы ты была с нами.
И Нина, впервые за долгие месяцы, почувствовала, что силы вернулись. Что она может. Ради него. Ради детей. Ради жизни.
Она стала выходить, гулять, читать, больше говорить с внуками. Время делало своё. Боль утихала. А любовь осталась. И жила в ней — навсегда.
