— Доченька, помоги с молоком… Совсем с деньгами туго стало, — бабушка с неловкостью отвела взгляд в сторону.
Алевтина Петровна появлялась в круглосуточном магазине «Продукты 24» каждое утро строго в семь. В это время зал был почти пуст: редкие прохожие, да ночные работники. Её старенькое серое пальто и выцветший платочек были уже знакомы всем сотрудникам. Бабушка приходила неизменно дважды в неделю — по вторникам и пятницам, без опозданий.
— Опять наша постоянная посетительница, — протянула Нина, кассир с вечной тенью недосыпа на лице, прикрывая зевок. До конца её смены оставался час, и она мечтала только о горячем душе и мягком пледе.
— И что? — с любопытством спросил Сергей, новенький грузчик с веснушками, проработавший всего пару недель. Он ещё не утратил способности сопереживать.
— Да ничего особенного, — фыркнула Нина, лопнув жвачкой. — Сейчас будет полчаса стоять, изучать ценники, а потом возьмёт полбуханки хлеба. Иногда чай прихватит, если повезёт с мелочью. Тут таких хватает.
Утро было особенно пронизывающим — сырой февральский туман гасил свет уличных фонарей, превращая их в мутные пятна. Алевтина Петровна, кутаясь в пальто, медленно двигалась между прилавками. Её пальцы, покорёженные артритом, с трудом держали потрёпанный кошелёк. Она трижды пересчитывала мелочь, тихо шевеля губами, словно боялась допустить ошибку.
У холодильника с молочкой она остановилась дольше обычного. Долго смотрела на ряды бутылок и упаковок, но так ничего и не выбрала.
— Вам помочь? — осторожно спросил Сергей, подойдя поближе. Ему наскучило перекладывать банки с консервами.
Старушка вздрогнула, повернулась. Её взгляд — светлый, но немного тревожный — замер на молодом человеке.
— Да так, смотрю… — сказала она, сжимая в ладони старенький кошелёк. — Цены нынче… давно молочка не брала. Подумала, может, позволю себе… — фраза повисла в воздухе. Бабушка махнула рукой и медленно пошла к хлебу.
Сергей провожал её глазами. Внутри будто кольнуло — чувство, похожее на укол совести или стыда.
К кассе она подошла с половиной батона. Долго, не спеша, доставала монетки, осторожно раскладывая их на прилавке. На губах застыла виноватая улыбка.
— Девочка, — нерешительно сказала она, обращаясь к Нине. — Можешь купить мне молочка? Совсем ни копейки не осталось… Пенсию перенесли, обещали выдать в понедельник. Я потом верну… честное слово…
Нина даже не повернула головы. Пробила хлеб, монеты стряхнула в кассовый ящик.
— Это не благотворительная лавка, — равнодушно бросила она. — Каждый день одни и те же сказки. То пенсия, то кошелёк, то соседи съели. Давайте, проходите.
Старушка прижала хлеб к груди и, чуть ссутулившись, пошла к выходу.
И тут к кассе подошла девушка с рыжими волосами в красной куртке. Варя — так было написано на бейдже — работала в фотостудии через дорогу. Каждый день заходила за кофе и чем-то на завтрак.
— Я возьму для бабушки молоко, — сказала она, положив деньги на прилавок. — И булочку добавьте, свежую.
Нина фыркнула, но спорить не стала — пробила товар.
— Бабушка! — окликнула она. — Возвращайтесь, молоко для вас купили!
Старушка обернулась, моргнув от удивления. Когда поняла, что произошло, развела руками:
— Ой, милая, не стоило… Я же просто так сказала… Я верну, честное слово…
— Ничего не надо возвращать, — тепло улыбнулась Варя. — Меня Варя зовут. А вас?
— Алевтина Петровна, — растерянно ответила старушка, принимая пакет. — Спасибо тебе, золотце… Дай тебе Бог всего доброго.
На выходе она ещё раз поблагодарила:
— Ты извини, я не попрошайка… Просто с деньгами сейчас совсем беда.
— Не переживайте, — махнула рукой Варя. — У всех в жизни бывают трудные моменты.
— Бывают, — кивнула Алевтина Петровна. — Но я уже шестьдесят с лишним прожила, а такой тоски и не помню. Даже в девяностые как-то легче было.
— Вам далеко идти? — Варя взглянула на часы. До работы ещё было время.
— На Заречную, пятнадцать. Там, где стройку затеяли.
— Так нам по пути! Я на седьмом доме живу. Пошли вместе.
Они пошли рядом — юная, весёлая, с румяными щёками и энергичной походкой девушка и старушка с медленным, осторожным шагом.
По дороге бабушка рассказала, что осталась одна: муж давно умер, сын с семьёй живёт в Новосибирске.
— Созваниваемся раз в неделю, иногда денежку шлют… Но у них своих забот хватает. Невестка осенью работу потеряла, внучка в университет собирается. Я стараюсь не обременять. Раньше справлялись — и сейчас справимся.
Но в голосе звучала усталость.
— Последние недели — тяжело совсем. Подвал затопило, трубу прорвало. Обои поотходили, пол вспух. Управляющая компания только руками машет — мол, ждите, средств нет. А я уже на телефонных звонках голос сорвала. Да и пенсию задержали.
— Сыну вы об этом говорили? — осторожно поинтересовалась Варя…
— Да зачем же беспокоить его, милая? — всплеснула руками Алевтина Петровна. — У них и так трудностей хватает. Как только узнает — сразу вышлет, а пока и без того каждую копейку считают. Я же мать, мне помогать положено, а не тянуть последние крохи.
Они шли вдоль старого фасада обветшалой пятиэтажки, где местами осыпалась штукатурка. У подъезда, остановившись, Алевтина Петровна неожиданно предложила:
— Может, зайдёшь ко мне? Чаю попьём? У меня смородиновое варенье, сама закатывала летом.
Варя взглянула на часы — до работы оставалось двадцать минут, фотостудия была буквально за углом.
— Только на пару минут, — согласилась она. — Сейчас позвоню, предупрежу, что немного опоздаю.
Квартира оказалась скромной, но уютной — всё здесь дышало заботой: вязаные салфетки, старенькие подушки, советская мебель. Только вот в углу стояли вёдра, на полу лежали мокрые тряпки — последствия затопления. В воздухе витал запах сырости, вперемешку с ароматом яблок.
— Садись, милая, — засуетилась хозяйка. — Сейчас чайник поставлю. Какой предпочитаешь — чёрный или зелёный?
— Чёрный, пожалуйста, — с благодарной улыбкой ответила Варя.
Пока старушка готовила чай, Варя осматривала комнату. На столе лежала квитанция — цифры в ней бросались в глаза. Когда Алевтина Петровна вернулась с чашками, девушка не удержалась:
— Это за отопление? Серьёзно — десять тысяч?
— Да ошиблись, наверное, — махнула рукой та. — Сказали, что со счётчиком накладка, обещали перерасчёт. Но пока нужно оплатить как есть. Вот и крутимся как можем.
— А что с трубами? Уже приходили чинить?
— Обещали в понедельник, но сами понимаешь… Звоню каждый день — то у них людей нет, то материалы закончились. А пол у меня прогнил, холодно, и вечно включённый обогреватель тянет электричество.
Слушая всё это, Варя понимала — дело не просто в деньгах. Старушке не хватало поддержки, голоса рядом, который скажет: «Я с тобой».
— Алевтина Петровна, — решилась девушка, — давайте я помогу. Я раньше в редакции работала, знаю, как заставить управляющую компанию двигаться.
— Нет-нет, что ты! — замахала руками хозяйка. — У тебя и так забот хватает. Я как-нибудь сама…
— Не сама, — твёрдо отозвалась Варя. — Сегодня после работы мы вместе пойдём в вашу УК. Если не решат — напишем жалобу, и копию в Жилинспекцию.
Старушка смотрела на неё в растерянности:
— А можно так? Они ведь важные… Я кто, чтобы требовать?
— Вы платите — и этого достаточно, — уверенно произнесла Варя. — Имеете полное право. Пойдём?
В офисе управляющей компании их встретила дама в костюме, не отрываясь от экрана:
— Приём окончен.
— Мы не за консультацией, — вежливо ответила Варя. — Тут аварийная ситуация. Заречная, 15. Две недели течь, а реакции — ноль.
— Всё зарегистрировано, — безучастно пробурчала женщина. — Придут в понедельник.
— То есть нормально, что человек живёт среди сырости? — не сдавалась Варя. — А если потолок обрушится?
— Вы кто такая? Родственница?
— Просто человек, который не пройдёт мимо, — отрезала Варя. — Не решите сейчас — завтра будет жалоба, соцсети и прокуратура.
Женщина сбилась, но взяла трубку. Через пять минут сообщила:
— Придут сегодня после шести. Но материалов нет. Линолеум — за ваш счёт.
— А испорченное имущество?
— Пишите заявление. Но трубы старые — форс-мажор…
— Пусть хоть пол высушат, — тихо сказала старушка.
На обратном пути она молчала, потом выдохнула:
— Спасибо, дочка. Без тебя бы не решилась. Мы привыкли терпеть. Сын — такой же.
— Это не терпение, а бессилие, — вздохнула Варя. — Но мы с этим справимся. И с квитанцией разберёмся.
Квитанция и правда оказалась ошибочной. Но Варю задевало не это — а то, что пожилых людей вынуждают платить, прежде чем разобраться.
— Просто никто не объясняет им, что они могут бороться, — говорила Варя.
К шести вечера пришли сантехники. Варя уже была у Алевтины Петровны — помогала разобрать залитые вещи.
— А вы ей кто? — спросил бригадир.
— Просто человек, — пожала плечами Варя.
Оказалось, бригадир знал Петровну — его мать работала с ней на хлебозаводе, а отец воевал с её мужем в Афганистане. Смущённо признался:
— Знал бы — давно бы починил.
К девяти вечера трубы привели в порядок, пол укрепили. Бригадир обещал: в субботу привезёт обрезки линолеума и поможет с ремонтом. Алевтина Петровна была растрогана до слёз.
— Кто бы мог подумать, — прошептала она, — что всё вспомнится… И про Ивана, и про меня.
В субботу вернулся бригадир с сыном, а вместе с ними пришли Варя и Сергей — тот самый грузчик из магазина. Он оказался мастером на все руки.
— Я умею полы стелить. Отец плотником был, научил.
К вечеру в комнате стоял новый линолеум, а стены сияли свежими обоями. Старушка ходила кругами и не верила своим глазам.
— Прямо как новая! Даже лучше! Как же вас отблагодарить?
— Вареньем, — улыбнулся Сергей.
За чаем он вдруг предложил:
— Приходите к нам работать. Пару часов в день — накладные проверять. Опыт у вас есть, а у нас надёжных людей не хватает.
— Неужели правда? — просияла старушка.
Когда гости разошлись, Алевтина Петровна вручила Варе семейную реликвию — серебряную брошь с голубым камнем. Варя плакала — не от жалости, а от чувства, что получила нечто ценное.
Прошло полгода. Алевтина Петровна работала в магазине, Варя стала для неё родной, а Сергей — не только коллегой, но и любимым человеком.
Квартира превратилась в центр дружбы: приходили соседи, сантехники с семьями, даже Нина-кассир. И в один из таких вечеров старушка вдруг прошептала:
— А ведь как стыдно было тогда… Попросить молока…
— Зато это изменило всё, — улыбнулась Варя, поправляя брошь.
— Главное — не бояться попросить и не испугаться помочь, — добавил Сергей.
А за окном расцветала весна.
