Людмила гостила у свекрови, сидела на кухне с чашкой чая. Полина Сергеевна — милая пожилая женщина, семьдесят пять лет — с увлечением листала фото в своём новом смартфоне, с которым ещё толком не освоилась.
– Глянь, Людочка, какая прелесть! Это я вчера в парке щёлкнула, – с удовольствием показала она снимок.
Людмила кивнула, улыбнулась и отвлеклась на свои мысли: нужно обязательно заехать за покупками, Валера возвращается из командировки уже завтра — хотелось бы что-то вкусное приготовить к его приезду.
– А это что-то странное… – нахмурилась свекровь, вглядываясь в экран. – Наверное, Василич мне прислал, он тоже учится снимать. Никак не пойму…
Людмила скользнула взглядом по экрану — и замерла.
На фотографии был летний кафетерий: яркие зонты, столики, шумные компании… И на переднем плане — Валера. Тот самый Валера, который должен был быть сейчас на стройке за двести километров отсюда. Но никакой стройки на фото не наблюдалось. Только Валера, обнимающий за талию незнакомую женщину. Лица их были чересчур близки.
– Батюшки… это ведь Валера! – пробормотала Полина Сергеевна, увеличивая изображение. – Кто же эта дамочка рядом?
У Людмилы будто что-то замерло внутри.
– А вы когда получили этот снимок? – спросила она, стараясь говорить спокойно.
– Да вчера, наверное… Или позавчера? Я уже и не припомню.
Позавчера. Когда он якобы работал над важным проектом. Людмила смотрела на фото, а внутри разрывалось то, что они строили три десятка лет — как будто ткань их жизни начала расползаться от времени и лжи.
Дома её встречала тишина. И пустота внутри, будто из неё вынули что-то живое.
Она машинально включила телевизор, затем выключила. Поставила чайник, но так и не вспомнила о нём. Перед глазами всё стояло одно и то же — Валера, держащий другую за талию. Кто она? Сколько всё это длится?
Он же так уверенно уезжал, гладил рубашки, нервно складывал бумаги.
— Люд, проект очень важный. Если всё пройдёт успешно — получим повышение, — сказал он, укладывая чемодан.
«Получим»… Какое «мы», если он уже выбрал «другую»?
На следующий день Людмила решила действовать. Назвала это для себя «расследованием». Звучало глупо, но ей нужно было понять, кто теперь рядом с ней — муж или обманщик.
Начала с банального — перетрясла карманы. В пиджаке — чек из ресторана на круглую сумму. Дата — день, когда он якобы был на объекте. Потом был планшет. Валера его не брал в поездки — говорил, что пользуется служебным ноутбуком. А там — бронь отеля. Не в другом городе, а в пригороде. Номер с джакузи. И шампанским. Всё ясно.
Сидя на кровати, она долго смотрела на гаснущий экран. Ждала, что придёт — злость, отчаяние… Но было лишь глухое чувство опустошения.
— Ты же каждый день смотришь в зеркало, Люда… Ну и что ты видишь? – сказала себе вслух. – Морщины? Возраст? А ты думала, будешь вечно молодой?
И тут подступило не обида, а глубокое разочарование. В нём. В себе. В жизни, которую прожила с ним.
Позвонила Тоне, своей подруге. Та лишь цокала и ахала в трубку.
— И как ты поступишь теперь? – наконец спросила.
— Не знаю, Тонь. Понятия не имею, – выдохнула Людмила.
— Может, просто с ним поговорить?
— И спросить: «Почему солгал? Почему другая?» Или, может, спросить: «Что со мной не так?» – резко оборвала она. Потому что именно это и грызло её — не его предательство, а её «неидеальность». Что она упустила?
Когда Валера вернулся спустя три дня, как и планировал, Людмила встретила его как всегда: с горячим ужином, мягкой улыбкой и расспросами. Слушала враньё про проект, про плохую гостиницу и строгого начальника. А внутри — пустота. Но уже с решением.
Когда он доел, она молча достала телефон и положила перед ним.
— Это что? – нахмурился он, увидев фото.
— Сама хотела бы знать. Ты объясни.
Он заметно побледнел, затем начал что-то бормотать про коллегу, случайную встречу, обсуждение проекта.
— Валера, — остановила она. — Не надо. Я знаю всё. И про гостиницу. И про ресторан. И про бронь. И про твоё «нас».
Он моргнул. А затем вспылил:
— Ты рылась в моих вещах? Подглядывала за мной? Как ты могла?!
И тут Людмила впервые за эти дни рассмеялась. По-настоящему. Смешно было — до слёз.
— Да, Валера. Могла. Имею право. После тридцати лет вместе — имею.
Он пытался говорить — яростно, сбивчиво, обвиняя. Пытался вернуть контроль, но всё было бесполезно.
— О, ты теперь о доверии заговорил? — холодно усмехнулась она. — А командировка, отель, чужая женщина — это как называется?
— Люда, послушай… Ну, бывает. Все ошибаются. Я не единственный…
Она перестала улыбаться.
— Ошибка? Забронировал номер с джакузи случайно? Случайно обнял её, случайно целовал?
– Не цепляйся к словам! – вспыхнул Валера. – Ну ты же не девочка, Люд! Взрослая женщина! Неужели ты правда верила, что в браке всё бывает без изъянов?
– Изъянов? – переспросила она, как будто пробуя слово на вкус. – Интересная формулировка. Знаешь, сначала у меня было дикое желание закатить сцену, – вдруг спокойно сказала Людмила. – Хотела бы все разбить к чертям, накричать, может, даже вцепиться тебе в лицо… Но потом поняла: зачем? Это ничего не изменит.
– Вот именно! – обрадовался он. – Наконец-то ты говоришь по делу. Давай просто забудем об этом, правда? Я обещаю — больше такого не повторится!
– Не повторится что? – она внимательно посмотрела ему в глаза. – Ложь? Или встречи с ней?
Он заметно занервничал.
– Ну… ни то, ни другое. Просто пойми, это ничего не значит. Такое… освежение. В моем возрасте это нормально. Многие мужчины…
– Ты сейчас всерьёз думаешь, что я приму это как оправдание? – Людмила едва заметно усмехнулась. – Тебе не восемнадцать, Валера. И я уже не наивная школьница, чтобы верить в твои сказочки.
Она не стала повышать голос. Молча прошла в спальню, открыла шкаф, достала его дорожный чемодан — тот самый, с которым он якобы уезжал на «объект». Разложила на кровати и методично стала собирать его вещи — рубашки, брюки, носки, как всегда аккуратно, сложено до складочки.
– Что ты творишь? – спросил он, застыл в дверях.
– Помогаю тебе собраться.
– Куда?
– Не знаю. Может, к ней. Может, к матери. Куда угодно, только не сюда.
– Ты что, совсем рехнулась? – дрогнувшим голосом выдохнул он. – Это мой дом!
– Нет, Валера. Был нашим. А теперь — мой. Потому что я больше не хочу делить его с человеком, который лжёт мне в лицо. Который называет измену «освежением». Который думает, будто это можно списать на возраст и гормоны.
– Ты что, думаешь, кому-то ещё нужна такая, как ты? – заорал он, срываясь на крик. – Думаешь, проживёшь одна? Да через неделю приползёшь, умоляя меня вернуться!
Она не шелохнулась. Не дрогнула ни одним мускулом. И вдруг поняла: то, что раньше резануло бы до боли, теперь… освободило. Последняя ниточка между ними оборвалась, и стало даже легче.
– Ты не прав, – произнесла она спокойно. – Я не попрошусь обратно. Потому что, глядя на тебя сейчас, понимаю — я уже давно живу одна. С воспоминанием о человеке, которого любила. С тобой, но не с тем, кто был раньше. А тебя больше нет. И, знаешь, я справлюсь.
Она протянула ему чемодан.
– Уходи.
Прошла неделя, словно во сне. Людмила продолжала ходить на работу, звонить детям, варить суп. Будто ничего не изменилось — только Валеры не было рядом. Он звонил. Сначала с гневом, потом с мольбой. Говорил, что сожалеет. Потом плакал. А она просто клала трубку.
Приходила свекровь. Сидела, вздыхала на кухне, пила чай.
– И что теперь, Людочка? Что дальше?
– Буду жить, Полина Сергеевна. Сама.
– Но он же… он же мой сын.
– А я вам не дочь, – отрезала Людмила неожиданно даже для себя.
И вдруг осознала — она всю жизнь старалась быть дочерью этой женщине. А та всегда была только матерью Валеры.
– Вы знали? – спросила она.
Свекровь опустила глаза.
– Там всё не так просто… Мужчины… они ведь…
– Нет, – перебила Людмила. – Не надо. Я больше не хочу слушать про «мужчин», про «изменения», про «не всё однозначно». Всё куда проще, чем вы думаете. Тридцать лет я верила. А он — обманывал. И вы — тоже.
Прошёл месяц. Сошёл снег, и весна вступила в свои права. Людмила возвращалась с работы и вдруг свернула в сторону, сама не зная почему. На углу, в магазинчике «Цветы и подарки», куда всегда проходила мимо, остановилась. Там пахло землёй и сладкой зеленью.
– Чем помочь? – спросила девушка за прилавком.
Людмила, сама удивляясь себе, спросила:
– А у вас нет вакансий?
Через несколько дней она стояла за стойкой и училась собирать свой первый букет. Неуклюжий, но её собственный. Впервые за десятки лет — без мыслей о том, кто и когда придёт домой, не думая, что пора гладить мужу рубашку или варить его любимый суп.
На сороковой день с момента его ухода Валера вернулся. Стоял с чемоданом в руке, помятый, серый, потерянный.
– Прости. Я всё понял. Я был дураком. Дай шанс. Без тебя – пусто.
Она долго смотрела на него. И не почувствовала ничего.
– Нет, Валера, – спокойно ответила она. – Всё.
И захлопнула дверь.
Окончательно.
