Вытираю с лица предательские слёзы и снова, уже вдумчиво, перечитываю сообщение от матери одного из моих постоянных маленьких пациентов.
«Екатерина Андреевна, здравствуйте. Простите за вторжение и за то, что вмешиваюсь в ваше личное дело, но чувствую, что должна сообщить вам это. Вы, возможно, вспомните, как мы однажды встретились в кафе “Камин”, где я сейчас работаю…»
Я медленно вдыхаю и вспоминаю, как мы с Ильёй отмечали его день рождения именно в том кафе. Там работала эта молодая женщина, которая лично вручила мужу пирожное со свечой и поздравила его от лица заведения. Мы тогда обменялись вежливыми улыбками — узнали друг друга. Позже, в дамской комнате, она подошла ко мне с неловкой просьбой о совете — по поводу сиропа от кашля, который она начала давать сыну.
— Если кашель сухой, то в целом можно, — сказала я. — Но лучше всё-таки приходите на приём, я его послушаю.
— Простите, что отвлекла вас в праздник, — извинилась она.
— Всё в порядке, — ответила я с улыбкой и, коснувшись её плеча, добавила: — Если будут вопросы — пишите. Я всегда на связи.
Так я и дала ей свой номер. С тех пор она регулярно писала: по поводу сыпи, температуры, кашля, ингаляций… Всегда по делу. А теперь — вот это…
Просто ужас.
Илья умудрился выставить меня посмешищем.
А я и без того хожу по грани — нервы на пределе. Но после этого сообщения внутри будто что-то лопнуло.
«…В последнее время я часто замечаю вашего мужа с Кариной Ветлицкой. Они приходят в “Камин” и всегда просятся в VIP-комнату. Сначала я решила, что обсуждают работу — всё-таки она известная модель, и, возможно, сотрудничество. Но сейчас я вижу, что их встречи явно личного характера. Простите меня за вмешательство, но не могу больше молчать. Вы столько сделали для моего сына, и я считаю, что вы имеете право знать. Ниже прикрепляю видео, которое мне удалось снять сегодня тайком. Простите, если ошибаюсь. И, пожалуйста, не упоминайте, что это от меня — Илья знаком с моим начальником, и мне это грозит увольнением…»
Пальцы дрожат, я прижимаю их к экрану и запускаю видео. На нём — Илья. Сидит в полутёмной комнате кафе, уютно обняв за плечи светловолосую женщину. Он нежно убирает с её лица волосы, что-то шепчет, отчего та смеётся, склоняет голову. Затем он проводит тыльной стороной ладони по её щеке, закрывает глаза и целует её в губы.
Всё внутри холодеет, как будто по венам вместо крови потекла ледяная вода. Слёзы катятся сами собой, я смотрю и не могу оторваться. Илья целует ей шею, берёт её руку, подносит к губам и медленно целует пальцы — один за другим, как будто в первый раз держит женскую ладонь.
— А-а-а… — вырывается у меня комом воздуха.
Я хватаю бумажное полотенце, высмаркиваюсь, вытираю лицо, утираю слёзы и продолжаю смотреть, как он кормит её роллами. Подносит к её губам кусочек, как будто она ребёнок, а та с игривой улыбкой ловит его губами. Он вытирает ей рот большим пальцем, целует снова.
Он был со мной нежен… но никогда не таким. Не настолько трепетным.
Я прожила с этим человеком двадцать шесть лет и впервые чувствую, что не узнаю его.
Читаю строку под видео: «Пожалуйста, не говорите, что это от меня. Он меня узнает — и мне не сдобровать…»
Начинаю набирать ответ, но слышу, как щёлкает входная дверь. Илья вошёл. Я блокирую экран, делаю глубокий вдох и машинально бросаю взгляд на сковороду, стоящую на плите.
«Вот сейчас он войдёт — и мне нужно очень постараться, чтобы не шарахнуть его этой сковородой по башке…»
Но он проходит мимо, направляется в ванную. Видимо, микробы для него важнее, чем наш разговор.
Он, как всегда, вылизан с иголочки — рубашка без единой складки, туфли сияют, борода аккуратно подстрижена. Всё при нём. И только внутри — гниль.
— Раз уж ты всё знаешь, — говорит он, входя на кухню и расправляя рукава, — давай не будем юлить. Я хотел поговорить после праздников, но…
— Поговорить? — не верю своим ушам. — Ты хотел спокойно мне рассказать, что завёл любовницу, которая к тому же беременна?
— Кать, — он говорит с таким видом, будто я его подвела, — я не хотел скандалов. Я понимаю, что сделал тебе больно, но давай решим всё мирно. Ты займёшься свадьбой сына, потом внуки, отвлечёшься…
— То есть ты уже за меня всё решил?
— Ты и так тяжело переживаешь своё состояние… вес, здоровье…
Эта фраза режет как нож. Он продолжает: — Я просто не хотел, чтобы ты скатилась в депрессию.
— Спасибо за заботу, — саркастично говорю я. — Раз уж заговорили об ужине… — достаю контейнер с роллами и протягиваю. — Будешь?
— Нет, я сыт.
— Ну да. В “Камине” наелся, — сжимая губы, отвечаю и включаю видео. — Посмотри.
Он молча смотрит. Лицо его каменеет.
— Откуда у тебя это?
— Это неважно, — выключаю видео.
— Значит, ты следила за мной?
— Нет. За тобой следят твои любовницы, — усмехаюсь. — Карина сама пришла ко мне с ребёнком племянницы, якобы с ветрянкой. “Случайно” продемонстрировала экран телефона с твоим лицом и подписью “Любимый”.
Илья кусает щёку изнутри, как всегда в минуты напряжения. Он, кажется, и не замечает, что за его спиной крутят игру. Я — вижу. И понимаю, что всё было спланировано.
— Что мне останется после развода? — спрашиваю прямо.
— Я подумаю. Но ты же понимаешь, что эту квартиру я тебе оставить не могу. Слишком большая…
— Конечно. Для молодой любовницы с будущим ребёнком она гораздо нужнее, — зло бросаю я.
— Я хочу предложить тебе квартиру на Горького.
И я аж замираю.
На Горького — это та самая однушка в старом панельном доме, в которой не захотела жить даже наша дочь. А он предлагает туда переехать мне?
Видимо, приберёг её на такой случай.
И теперь я точно понимаю — всё, конец. Этот человек стал чужим. И нет ничего, что могло бы это изменить.
