Вера Григорьевна занималась домашними делами, когда раздался телефонный звонок. Она поспешно сняла трубку, предвкушая долгожданный разговор:
— Михайлик, родной, это ты?
— Привет, мама. Что случилось? — прозвучал на другом конце голос сына.
— Хотела услышать тебя. Телефон несколько дней не работал, линия была повреждена, думала, ты звонил, переживал… — с надеждой сказала она.
— Нет, у меня на работе аврал, много дел. Давай поговорим потом, сам наберу, как освобожусь, — быстро ответил Михайло.
— Хорошо, сынок, буду ждать, — тихо произнесла она, стараясь скрыть горечь.
Послышались короткие гудки, и Вера Григорьевна аккуратно положила трубку на место. Она молча смотрела на своё отражение в зеркале: седые волосы, убранные в строгий пучок, усталые голубые глаза. В уголках глаз блестели слёзы.
— Он обязательно позвонит… Просто сейчас занят, но как освободится, так сразу… — шептала она, чтобы утешить себя.
На столе стояла старая чёрно-белая фотография, которую снял ещё их сосед Дмитрий. На снимке молодая Вера держит на руках трёхлетнего Михайлика возле родного дома. «Как он тогда любил меня…» — думала женщина, вспоминая, как мальчик никогда не отходил от неё, а соседи шутили, что и во взрослой жизни он будет «держаться за мамину юбку».
Михайло родился в маленьком селе, до ближайшего райцентра от которого было больше ста километров. Он был первым ребёнком в семье Данилюков, а позже появились две сестрички.
Жизнь была непростой: муж Веры, Фёдор, был суровым человеком, считавшим недостойным мужчине возиться с детьми. Все заботы легли на плечи Веры, но она находила силы не только на тяжёлую работу, но и на внимание к детям — помогала с уроками, рассказывала сказки, строила вместе с ними форты из подручных вещей.
Беда пришла, когда Михайлу исполнилось семь лет. Сначала одна за другой ушли его сестры, затем трагедия случилась с Фёдором на работе. Пустота и горе поселились в доме. Вера оделась в чёрное и словно потускнела. Только Михайлик, ставший её единственной радостью, не дал ей сломаться.
Он помогал матери, брался за любую работу, но мечтал выбраться из села.
— Здесь нет будущего, — уверял он друзей. — Я уеду в город и больше сюда не вернусь.
После школы Михайло сдержал своё слово. Вера Григорьевна отдала ему все накопленные деньги, собрала еду и лучшие вещи. Она радовалась, когда сын поступил в университет, но никому об этом не рассказывала, опасаясь дурного глаза.
Со временем Михайло всё реже вспоминал о доме. Получив диплом, он нашёл хорошую работу, женился, завёл детей. Разговоры с матерью стали краткими и редкими. На её звонки он отвечал с неохотой.
День сменился неделей, но телефон Веры Григорьевны продолжал молчать. Иногда он издавал редкие звуки, и женщина бросалась к нему с трепетом, но чаще это были не те звонки, которые она ждала.
— Михайлик, это ты? — с надеждой спрашивала она.
— Нет, это Оля. Тебе банки нужны? У меня лишние, могу отдать, — говорила соседка.
— Конечно, Оля, спасибо, — сдержанно отвечала Вера.
Соседка смотрела на неё с состраданием.
— Вера, ты держись. Всё будет хорошо.
— Да, Оля, спасибо… — едва слышно произнесла женщина.
Михайло проснулся от резкого звонка.
— Слушаю, — ответил он сонным голосом.
— Это Вера Васильевна, соседка твоей мамы. Веру Григорьевну забрала скорая, — сказала женщина.
— Что? Как это? — переспросил Михайло, резко сев в кровати.
— Её увезли ночью. Ты приезжай, если можешь…
Михайло почувствовал, как сердце сжалось.
— Я уже еду, — ответил он, схватив одежду.
Через неделю, когда Вера Григорьевна поправилась, Михайло забрал её к себе. Он сам собрал её вещи, старые фотографии и даже любимые банки с закрутками, которые мать бережно готовила годами.
Оксана, его жена, поначалу не была рада такому решению, но быстро сдалась, видя, как Вера с любовью заботится об их детьми, Настей и Николаем.
— Прости меня, мамочка, — однажды вечером сказал Михайло, обняв мать.
— Ты всегда был моим лучшим сыном, — улыбнулась она, ласково прижимая его к себе.
