— Сразу обозначу. Я не собираюсь воспитывать не своего ребёнка. Завтра же нахожу клинику — делаем ДНК-анализ.
— Что?.. — у Наташи подкосились колени. — Ты сейчас это всерьёз говоришь? Слава, мы три года вместе. Я никогда не давала тебе ни малейшего повода сомневаться…
— Вот и проверим, — перебил он с кривой ухмылкой. — Если ребёнок мой — вопросов нет, буду отцом, как положено. Извинюсь. А если нет…
Телефон на прикроватной тумбочке снова завибрировал. Наташа скользнула взглядом по экрану — снова сообщения от мужа.
Она дотянулась до смартфона, разблокировала его, и на неё посыпались смс, отправленные ещё ночью, когда она, стиснув подушку, плакала от боли и усталости.
«Ты где пропала?»
«Мама звонила, переживает. Ты скоро?»
«Нат, я не верю, что за 16 часов ты так и не родила. Что врачи говорят? Почему молчишь?»
И последнее, отправленное всего семь минут назад:
«Я под окнами. Подойди, покажи сына».
Наташа тяжело выдохнула — неожиданно накрыли слёзы. Она попыталась приподняться, оперевшись на локти, но тело не слушалось.
Боль была везде. Эпидуральная анестезия давно перестала действовать, любое движение отзывалось резью.
— Господи… — прошептала она, снова уронив голову на подушку.
Телефон зазвонил. Игнорировать не было смысла — Слава всё равно не отстанет.
— Алло… — хрипло ответила она. — Слав, привет.
— Ты почему не выходишь?! — даже не поздоровался он. — Сколько можно звать? Читаешь и молчишь!
Я под окнами второго этажа стою. Выйди, сына покажи.
Наташа закрыла глаза.
— Слав, я не могу.
— Это как — не можешь?
— Я не встаю. Я родила пять часов назад. Меня зашивали. Мне нельзя сидеть, ходить больно. Я физически не дойду до окна.
В трубке повисла пауза, а затем он недовольно засопел:
— Другие вон выходят, — буркнул он. — В соседнем окне баба с кульком стоит. А ты что, особенная?
— Мне правда плохо, Слав. Пожалуйста…
— Что значит «пожалуйста»? Я отец или нет?! Я сына хочу видеть!
Ты понимаешь, что я тут с цветами, как идиот, мёрзну? Встань и подойди!
Слёзы потекли сами собой. Ей так хотелось услышать простое: «Как ты? Отдыхай, я люблю тебя». Но он…
— Я не могу даже ребёнка поднять, — тихо сказала она. — Мне запретили вставать минимум до вечера. Езжай домой…
Она сбросила звонок. Через несколько секунд телефон снова зазвонил. Наташа перевернула его экраном вниз. Слёзы катились без остановки. За что он так с ней?
В палату заглянула медсестра и сразу встревожилась:
— Мамочка, что случилось? Почему плачем? Так, успокаиваемся…
Молоко перегорит — малыш голодный останется. Давайте-ка я помогу вам, пора кормить. Что вас так расстроило?
— Муж… — всхлипнула Наташа. — Требует ребёнка в окно показать. А я не могу…
Медсестра цокнула языком, поправляя одеяло, и неожиданно перешла на «ты»:
— Совсем с ума посходили. Скажи ему, пусть глаза откроет — тут роддом, а не цирк!
А ты не реви. Не стоит он твоих слёз. Лежи и силы береги. Сейчас главное — малыш.
Слава тем временем не унимался. Сообщения сыпались одно за другим, и с каждым внутри становилось холоднее.
«Прячешь?»
«Покажи ребёнка. Он хоть здоров?»
«Может, он не мой, раз ты его скрываешь?»
«Нормальные жёны первым делом мужу ребёнка показывают».
Наташе стало по-настоящему страшно. Что с ним произошло? За три года он ни разу так себя не вёл…
Чтобы хоть как-то прекратить это, она, превозмогая боль, дотянулась до кювеза.
Малыш спал, смешно морща носик. Крошечный, красноватый, с тёмным пушком на голове — как и все новорождённые.
Она сделала фото дрожащими руками. Кадр вышел неидеальным, но лицо было видно. Нажала «Отправить».
Ответ пришёл мгновенно.
«Это что?»
Она набрала:
«Наш сын. Миша».
Телефон тут же зазвонил.
— Наташа, ты меня за идиота держишь?!
— Что ты несёшь?
— Посмотри на него! Он же тёмный!
— Ты с ума сошёл? Он красный, он только родился!
— Волосы! — заорал он. — У меня русые, у тебя светлые! А этот — чёрный! В кого? В соседа? Или в того таксиста?
У Наташи перехватило дыхание.
— Ты ненормальный?! — выдохнула она. — У новорождённых часто тёмные волосы, они потом меняются! Кожа красная — сосуды близко! Спроси любого врача!
— Не лечи меня! — перебил он. — Я не слепой. Белые родители — белые дети.
Теперь понятно, почему ты к окну не подходила. Стыдно стало?
— Какой же ты… — прошептала она и нажала «отбой».
Она заблокировала его номер. Малыш в кювезе завозился и тихо запищал.
Наташа, морщась от боли в швах, села и взяла сына на руки.
— Ничего, Мишенька… — шептала она. — Мы справимся. Мы друг у друга есть. И нам больше никто не нужен…
