Я задал этот вопрос почти случайно. Без диктофона, без мысли что-то записывать. Мы просто сидели на кухне, пили чай, за окном тянулся серый день, и разговор сам собой свернул к Новому году.
Я спросил:
— Ба, а что у вас вообще тогда было на новогоднем столе?
Она сначала слегка растерялась. Потом улыбнулась — той самой улыбкой, когда вопрос задевает что-то глубинное, настоящее. И ответила:
— Ох… Новый год тогда был настоящим событием. Совсем не таким, как сейчас. К нему готовились долго. Очень долго.
И дальше она начала вспоминать. И в этот момент стало ясно: речь совсем не про блюда. Это рассказ о времени, которого больше нет.
В Советском Союзе новогодний стол начинался задолго до 31 декабря. Не за пару дней и даже не за неделю. Всё стартовало с главного — «достать». Не купить, не заказать, а именно добыть. Потому что сам факт, что еда появлялась на праздничном столе, уже был маленькой победой.
Бабушка рассказывала, что примерно за месяц до праздника в доме заводили специальную тетрадь. В неё записывали всё: что уже удалось найти, что пообещали привезти, что, возможно, получится через знакомых. Почти как план боевых действий.
Если удавалось раздобыть колбасу — это было событие. Майонез — почти чудо. А зелёный горошек означал одно: Новый год точно будет.
Главным блюдом, конечно, был «Оливье». Но совсем не тот, к которому мы привыкли сегодня. Никаких морепродуктов, авокадо и экзотики. Всё было простым и при этом по-настоящему праздничным.
Картофель — отварной,
морковь — тоже,
огурцы — обязательно солёные, бочковые,
яйца — сваренные заранее,
колбаса — докторская, нарезанная тончайшими ломтиками.
Майонез добавляли бережно. Его не лили, а вмешивали аккуратно, словно понимали его ценность. Потому что майонез тогда был не просто соусом, а почти сокровищем.
И бабушка сказала фразу, которая многое объясняет:
— Если оливье на столе был — значит, год прожили не зря.
Рядом обязательно стояла селёдка под шубой. И здесь было важно всё: порядок слоёв, аккуратность, внимание к деталям. Каждый слой выкладывали тщательно, словно сам процесс был частью праздника.
Селёдку вымачивали, чистили руками, проверяли, чтобы не осталось ни одной косточки. Свёклу тёрли вручную, без техники. И сверху — тот самый майонез. Дефицитный. Праздничный.
«Шуба» получалась плотной, тяжёлой, сытной. Это был не просто салат — это был фундамент всего стола.
Холодные закуски тоже были обязательны. Нарезка — если повезёт. Колбаса, иногда сыр. Сыр не ели каждый день — его берегли специально к празднику.
На столе стояли тарелки с солёными огурцами, квашеной капустой, иногда с грибами. Всё — домашнее, заготовленное ещё осенью.
Бабушка сказала тогда:
— Магазин — это хорошо. Но своё — надёжнее.
В этом была вся эпоха: вера в собственные руки и в то, что сделано дома.
Горячее блюдо появлялось не всегда. Иногда обходились закусками. Но если горячее было — чаще всего это была курица. Запечённая, с рисом или яблоками. Иногда — мясо, если удавалось его купить.
Никакой вычурности. Главное — чтобы было сытно и чтобы хватило всем. Ведь за новогодним столом сидели долго. Очень долго.
Отдельного внимания заслуживали напитки. Алкоголь был, но в умеренных количествах. Шампанское — одна бутылка, максимум две. И открывали его строго в полночь. Не раньше.
Шампанское было символом. Его берегли, открывали осторожно. А если пробка вылетала — это считалось хорошей приметой.
Кроме него могли быть водка, домашние настойки, наливки. Но цель была не напиться, а отметить.
Для детей — лимонад: «Буратино», «Дюшес», «Тархун». И обязательно компот.
Бабушка сказала:
— Нам и без алкоголя праздник чувствовался.
Сладкое — это вообще отдельная история. Торт был не всегда. Чаще пекли сами: песочное печенье, орешки со сгущёнкой, вафли.
Сгущёнка была почти на вес золота. Банку открывали осторожно, чтобы ни капли не пропало.
А мандарины… Это был главный символ Нового года. Их ждали. Их аромат означал праздник сильнее любой ёлки.
Бабушка улыбнулась и сказала:
— Сейчас мандарины круглый год. А тогда они пахли счастьем.
И вот что важно понять. Советский новогодний стол был не про изобилие. Он был про смысл. Каждое блюдо означало, что год прожит. Что справились. Что семья вместе.
Никто не фотографировал стол. Никто не сравнивал, у кого богаче. Радость была тихой, домашней, настоящей.
Под конец бабушка сказала:
— Мы не думали, что у нас мало. Мы знали, что у нас праздник.
Когда разговор закончился, я понял простую вещь. Советский новогодний стол был не про еду. Он был про надежду. Про веру, что следующий год будет лучше. Про то, что вместе — легче. Про то, что даже если вокруг не всё идеально, за этим столом всё было правильно.
И, честно говоря, после этого разговора любой современный новогодний стол кажется… просто столом.
