Ирина, уставшая после рабочего дня, только что поставила на стол чайник, когда неожиданно в комнату ворвалась Валентина Игоревна — без стука.
— Снова у тебя двери распахнуты нараспашку, — проворчала она, плюхнувшись на стул. — Какая же ты неряха…
— Мам, что ты пришла меня отчитать? — резко отрезала Ирина, желая прекратить ворчание на пороге.
— Не за этим пришла, — посерела Валентина Игоревна. — У нас есть, о чём поговорить… Ты тогда только фыркнула, когда я намекнула, а теперь всё решено без меня! Моя внучка должна жить в общежитии, хотя могла бы у родной тётки! Почему так? Данила ведь не протестовал?!
Зять дернулся, удивлённо приоткрыв рот. Он вовсе не желал, чтобы София жила с ними пять лет.
— Молчишь? Значит, согласен? — упрекнула её мать. — Почему?
— Потому что мы покупали квартиру для нас, а не для чужих, — сухо отрезал Данила.
— София — родная племянница твоей жены! — возмущённо воскликнула теща.
— И? — Ирина внезапно выпрямилась. Холодный огонь взошёл в её глазах. Вместо матери она посмотрела на мужа — будто ища поддержки.
— Что? Тебе не стыдно?
— Мне стыдно? — тихо переспросила Ирина. — За то, что мы с мужем пашем на двух работах, чтобы расплатиться по ипотеке и создать семью? Общежитие — единственный реалистичный вариант…
— Если вы ставите общежитие выше… — вмешался Данила.
Лицо Валентины Игоревны побагровело. Она шагнула к столу, сжав пальцы в кулак.
— Я? У себя? Разве ты забыла, сколько мне лет? Думаешь, я подойдёт на воспитание взрослой девочки?
— Ничего подобного. Софии восемнадцать, — мягко парировала Ирина.
Мать хлопнула ресницами, готовясь к новому выпадению.
— Именно! Ей восемнадцать. У неё есть друзья, вечерами она захочет гулять… Я ложусь рано. Мне нужен покой.
— Ты на пенсии. Выспаться успеешь, — Ирина не сдавалась.
Глаза Валентины Игоревны вспыхнули обидой и яростью.
— Я днём не сплю! И таблетки от сердца пью! Ты хоть раз спросила о моём здоровье?! — она встала, ударив по столу так, что чашки задрожали.
— И теперь, как всегда, ты всем всё знаешь лучше? — сказала Ирина и холодно улыбнулась: — Теперь ещё и мою жизнь править вздумала?
— Свалить заботу на нас… — мать захрипела, схватив сумку и рванув к выходу.
Дверь захлопнулась с гулким грохотом.
В тишине только Ирина тяжело дышала. Данила стоял, лицо в напряжении и отвращении.
Ирина опустилась на стул, осознав: мать выбрала своё удобство вместо семьи и проявила истинное лицо, когда речь зашла о её внучке.
