Громкий щелчок дверцы холодильника нарушил тишину кухни. Вячеслав застыл, держа в руке пустую упаковку от сливочного масла.
Он окинул взглядом почти опустевшие полки и перевел глаза на Надежду. Та безучастно полоскала кружку в раковине.
У входа стояла тележка с загрязненными колесами — жена явно только что вернулась из похода по магазинам.
Гнев, знакомый до боли, вновь охватил Вячеслава. Он медленно разжал пальцы, и упаковка упала на пластиковую подставку с глухим стуком. Надежда вздрогнула от неожиданности.
— Ты опять увезла продукты к своей матери? — прошипел он сквозь зубы, но от этого голос стал только более зловещим.
Мужчина повернулся к жене. Лицо его побледнело, щеки покрылись щетиной, а глаза вспыхнули холодной яростью. Челюсть сжалась так сильно, что скулы стали заметны.
— В который уже раз, Надя?
Надежда не сразу обернулась. Она вытерла руки о кухонное полотенце, будто пытаясь собраться.
— Слава, не надо на меня так нападать, — проговорила она, всё ещё избегая его взгляда.
— Это же немного было… Немного масла, немного сыра, яблоки… Маме тяжело самой, а пенсия у неё небольшая…
— Немного?! — голос Вячеслава сорвался на крик, он резко махнул рукой в сторону холодильника. — Вон та полка — голая! Масло, которое я только вчера купил! Сыр, который собирался взять с собой на обед! Яблоки — Кирилл просил их в школу! Это немного?! И это опять!
Он рывком открыл тележку. Внутри — пустые мешочки и смятый обертка от сыра.
— Ты, видимо, считаешь, что у нас тут нескончаемый запас еды?! — не унимался он. — Я тружусь, чтобы дома была еда, а ты уносишь всё лучшее к Нине Анатольевне! Она — пенсионерка? А мы — миллионеры? Что сыну дать завтра? Воздух?
Надежда нахмурилась. В ее глазах промелькнуло что-то упрямое.
— Не надо так про маму, — в голосе зазвучала обида. — Она одна, больная… Разве жалко ей помочь?
— Это не про жадность, — зло перебил её Вячеслав. — Это про ответственность! Про уважение к моему труду и к семье! Ты хотя бы раз спрашивала? Хоть раз подумала, что останется нам? Или ты просто берешь трубку — и вперёд, в магазин, как по команде?
— Она всего лишь просила немного… — прошептала Надежда.
— Не просила — требовала! — повысил голос он. — А ты — не работаешь, но считаешь нормальным устраивать продовольственный фонд для своей матери!
Он тяжело дышал, опираясь на край стола. В воздухе повисло напряжение.
Надежда молчала. Пальцы теребили край полотенца. Каждое слово мужа било точно в цель.
— Это моя мама… Я не могу ей отказать… — тихо сказала она. — И почему ты опять приплетаешь, что я не работаю?
— Я прошу не отказа — я прошу здравого подхода! — устало сказал он. — А работу… Да, я бы хотел, чтобы ты больше ценила то, что мы имеем.
Он посмотрел в пустой холодильник, потом на жену и ушёл с кухни.
Надежда, не веря в происходящее, пробормотала себе под нос: «Ну почему он не понимает?»
Три дня спустя
Надежда вновь собиралась отвезти продукты матери. Утром та звонила, жаловалась на боли в ногах и пустоту в холодильнике.
Женщина подошла к своему холодильнику и застыла. Полки были почти пусты. Только масло, несколько яиц, огурцы в банке. Ни сыра, ни колбасы, ни яблок.
Вячеслав, спокойно дочитав статью, выпил кофе и вышел. Надежда позвонила матери, соврав о якобы задержке зарплаты, пообещав привезти продукты позже.
Весь день она металась, проверяя холодильник, будто надеясь на чудо.
Вечером Вячеслав вернулся с большим пакетом. Он молча выложил покупки — но не в холодильник.
Сыр, ветчина, шоколад, яблоки, сок… Всё то, что обычно уезжало к Нине Анатольевне, теперь аккуратно складывалось в новую сумку-холодильник.
— Папа, это нам? — спросил Кирилл.
— Да, сынок. Это на пикник. Мы уезжаем за город на выходные, — ответил Вячеслав и посмотрел на Надежду.
— А мама? — растерянно спросила она. — Ей ведь…
— У мамы есть пенсия. И ноги. Пусть дойдёт до магазина или закажет доставку. Эти продукты — для нас. Поехали. Собирайся, если едешь. Останешься — останешься голодной.
Надежда не спорила. Молча пошла собираться, впервые задумавшись, как поставить границы и что сказать матери после возвращения.
После выходных
— Когда ты приедешь? У меня в холодильнике пусто, — снова жаловалась Нина Анатольевна.
— Мама, а можно я тебе один вопрос задам? — осторожно начала Надежда.
— Какой ещё вопрос, когда мне есть нечего?!
— А куда уходит твоя пенсия? На что ты её тратишь, если я тебе всё время привожу продукты?
— Ну что ты мне там привозишь… Я сама тоже покупаю, — пробурчала мать.
— Привожу на 20 тысяч. Плюс твоя пенсия — 18. Это почти 40 тысяч! Мама, у нас в семье на человека меньше уходит! — удивлённо посчитала Надежда.
— Ну, пенсия — это всё, что у меня есть. Коммуналка ещё 3 тысячи, — уточнила Нина Анатольевна.
— Окей, тридцать пять. Неужели ты одна столько съедаешь?
После паузы женщина неловко призналась:
— Я… дочке твоей сестры передаю. У неё дети…
— Что?! Ты отдаешь мои продукты сестре?! — Надежда едва сдержалась.
— Ну и что? У неё двое малышей.
— У неё есть муж! И моя семья — не её спонсоры! — сорвалась Надежда. — Ты представляешь, сколько раз я ругалась со Славой из-за тебя, а теперь выясняется, что всё это время он кормил её семью!
— Да что я такого сделала? — закричала мать.
— Ты предала моё доверие, — с горечью сказала Надежда и сбросила звонок.
Когда Вячеслав пришёл с работы, жена рассказала всё. Он был ошарашен.
— Вот это поворот… Даже я бы не додумался. Решила кормить сразу три семьи за мой счёт…
— Всё. Больше я ей помогать не буду, — твердо заявила Надежда.
Она сдержала слово. И с тех пор Нина Анатольевна перестала просить. Она поняла — кормушка закрылась.
