— Алло, — сказала она с трудом, голос дрожал. Ночные звонки с незнакомых номеров всегда пугали её — в прошлом они дважды принесли беду: один раз, когда не стало её матери, второй — после трагической гибели мужа, Никиты.
— Это Екатерина? — прозвучал мужской голос.
Тело пронзил холод, будто изнутри прошёл ледяной ток. В голове мелькали панические мысли: «Пусть это ошибка. Спрячь телефон под подушку. Это не для тебя…»
— Да, я на связи, — произнесла она, с трудом собираясь с силами, хотя руки дрожали, а спину покрыл холодный пот.
— Извините, Екатерина, отчество ваше не знаю. К нам поступила женщина, Клавдия Михайловна Васильева. Она просила позвонить вам.
Катя оцепенела. Это была её свекровь — последняя родная душа после всех утрат.
— Что с ней? Где она? Что случилось? Я сейчас приеду!
— Не паникуйте, — поспешил успокоить голос. — У неё случился сердечный приступ. Сейчас находится в реанимации кардиологического отделения. Состояние стабилизировали, угрозы жизни нет. К сожалению, на данный момент посещения запрещены. Лучше приезжайте дня через два. Всё под контролем, не волнуйтесь.
Связь прервалась, но Катя ещё долго сидела, не в силах пошевелиться. Не верилось, что это произошло с Клавдией Михайловной — энергичной, выносливой, сильной. Именно она помогла Кате в самый мрачный период — после смерти Никиты, когда казалось, что жизнь рухнула. Если бы кто и мог сломаться — так это она, а не свекровь.
Как же так? У женщины, которая всю жизнь была здорова и активна, вдруг сдала сердце? Катя вытерла слёзы, встала с кровати — сна как не бывало.
В больнице ей всё расскажут. Возможно, Клавдии Михайловне понадобится что-то передать: воду, одежду, может, просто сменная ночнушка. Она начала собираться. Хоть и понимала — свекровь всё лето проводила на даче. Там — тихий домик, цветы, зелень, ухоженные грядки. Катя всегда любила приезжать туда: рвёшь овощи прямо с грядки — вкус такой, будто ешь нечто волшебное.
Когда Катя вошла в больницу, дежурная медсестра бросила на неё холодный взгляд.
— Я же говорила, что её пока нельзя навестить. Она в реанимации, вход туда закрыт.
— А врача можно увидеть? Он ведь работает на этаже.
— С врачом можно поговорить только днём, — отрезала медсестра.
Катя уселась на стул, упрямо.
— Я никуда не уйду, пока не узнаю подробности. Ей наверняка что-то нужно.
Медсестра устало покачала головой.
— Пока что — нет. Когда её привезли, она только что-то бормотала про помидоры. Мол, не успела полить — все завянут. Подождите здесь, я передам врачу.
Через какое-то время подошёл доктор. Он подтвердил слова медсестры: ближайшие два-три дня Клавдии Михайловне ничего не потребуется. Позже можно будет звонить в отделение и узнавать о состоянии.
— Не переживайте, — тихо добавил врач. — У неё крепкий организм. Видимо, сильное эмоциональное потрясение. Такие случаи случаются — сердце не выдерживает.
На выходе из больницы Катя снова вспомнила слова медсестры о помидорах. Значит, нужно ехать на дачу, всё проверить, навести порядок. Возьмёт пару дней за свой счёт — и поедет.
Почему она не сделала этого раньше? Ведь не так уж это сложно — просто приехать и помочь. Для неё Клавдия Михайловна всегда была кем-то большим, чем просто свекровь. После смерти Никиты она стала опорой, близким человеком.
Катя с теплотой вспоминала общение с мужем и его матерью. У них было доверие, добрые разговоры, лёгкие шутки. Когда Клавдия попала в больницу с воспалением лёгких, Никита сам отменил все дела, жил у её койки, пока не убедился, что всё позади.
Катя тоже всегда переживала за него. Если он долго не отвечал на звонок, сердце сжималось. Но никогда не давила, не названивала — просто волновалась по-настоящему.
Наступило утро, город начал оживать. Катя окончательно собралась, глубоко вдохнула, взяла телефон, чтобы предупредить начальника — ей нужны два выходных. До дачи было не больше получаса на машине.
Автомобиль, подаренный Никитой перед смертью, стоял в гараже. С тех пор Катя не садилась за руль — внутри жила немая тревога. Но теперь выбора не было.
Дача встретила привычной тишиной и особенной атмосферой покоя. Катя с нежностью взглянула на знакомый дом: «Всё будет хорошо, держись». Вокруг — чистота, порядок, как всегда у Клавдии Михайловны.
Она обошла двор: газон аккуратный, клумбы ухожены, ни соринки. Цветы благоухали. Катя знала, как нужно поливать: вазоны — дважды в день, остальные грядки — вечером, когда солнце пойдет на спад. Именно так учила её свекровь, когда Катя приезжала погостить.
— Катюш, ты? — донёсся голос с улицы. Катя обернулась: к ней шла соседка Клавдии Михайловны.
— Да, здравствуйте, — кивнула она.
— Родная, привет. Как там Клава? Я в тот день уехала за покупками, возвращаюсь — а её уже увезли.
— Сердце дало сбой. Сейчас она в реанимации. Врачи говорят — состояние тяжёлое, но стабильное. Думают, что её что-то сильно потрясло.
— Стресс? Да тут тишина кругом. А кто вызвал скорую?
— Я не знаю. Думала, вы в курсе. Все же в эти дни в город ездили — пенсии получать.
Катя тяжело вздохнула. Похоже, правда пока остаётся за кадром.
Она распаковала вещи — собиралась остаться на неделю — и вышла во двор. Нужно полить цветы, привести в порядок участок. Клавдия Михайловна должна вернуться и увидеть всё в идеальном состоянии.
Дом имел историю: именно здесь когда-то родилась свекровь. Позже она переехала, а родительский дом долго стоял пустым, пока Никита не взялся за ремонт. Вместе с родителями они обновили каждую деталь, и теперь здесь был уютный, ухоженный домик.
Катя взяла ведро, помня, что лучше поливать тёплой водой. Закончив с поливом, она направилась к колодцу, чтобы набрать воды. Она потянулась к цепочке, чтобы зацепить ведро…
Неподалёку раздался мужской голос:
— Разрешите помочь?
Катя вздрогнула от неожиданности, ведро чуть не выскользнуло из рук. Она резко обернулась — и мир перед глазами поплыл. Перед ней стоял… Никита.
— Эй! Вы как? Придите в себя! Ну надо же — подойти и сразу в обморок… Может, вызвать скорую?
Когда Катя открыла глаза, над ней склонился незнакомый мужчина, глядя с искренним беспокойством.
— Мы с вами раньше встречались? Вы очень похожи на Никиту…
— На Никиту? — он замялся на мгновение. — Интересно. Давайте я помогу вам встать.
Катя поднялась, машинально стряхивая с одежды соринки.
— Вы кто такой? Раньше я вас тут не видела. Не вы ли стали причиной того, что Клавдии Михайловне стало плохо?
— Причиной? — удивился он. — Да я даже не знал эту женщину. Просто хотел кое о чём спросить. А теперь понимаю — оказался именно там, где нужно.
Катя кивнула в сторону дома:
— Идёмте. А то ещё кто увидит, решат, что тут драму разыгрываем.
— Я правда так похож? — спросил он, проходя вслед. — Скорее всего, на того, кого ищу. Но реакция всех такая… странная.
— Вы… вы почти копия моего мужа. Сына Клавдии Михайловны. Он погиб два года назад.
Мужчина застыл, будто по нему ударили.
— Погиб? Не может быть… А я надеялся, что наконец встречу…
Катя молча заварила чай, поставила чашки на стол. Они сели.
— Если вы сейчас не объясните, кто вы и что происходит, я правда сойду с ума.
Он глубоко вздохнул:
— Сам недавно всё узнал. Начал копаться в старых записях. Хотел приехать сюда, чтобы разобраться. Но теперь сам не знаю. А Клавдию Михайловну сейчас не расспросишь…
— Расспросим. Но чуть позже.
— Мне двадцать семь. Год назад моя мама тяжело заболела. Перед смертью она сказала, что я ей не родной. Рассказала, как двадцать семь лет назад она попала в роддом вместе с двумя другими женщинами. Одна — молоденькая, ждала двойню. Вторая — деревенская. У всех были преждевременные роды, тяжёлые. У мамы и у той женщины родились слабые дети. Потом в палату вошла девушка, родившая двойню. Плакала, просила помощи — от детей отказался отец, родственников не было. Как они договорились, неясно, но моя мама и та женщина уехали по домам с младенцами, а у девушки осталась справка о смерти её малышей. Мама запомнила только, что та женщина жила в деревне. Таких в вашей области — три. Ваша — третья. Вот я и приехал.
Катя побледнела:
— Выходит, Клавдия Михайловна всё это знала?
— Не знаю. Я с ней не говорил. Хотел сначала побеседовать с местными.
— Теперь всё встаёт на свои места… Но как теперь с ней об этом заговорить, если у неё приступ?
— Подождём. Если она меня узнает — будем думать. Не узнает — я уеду. Мне просто хотелось найти брата.
— А свою биологическую мать? Хотите её найти?
Он покачал головой:
— Нет. Не хочу.
— Жаль. Уверена, у неё были причины. Она ведь постаралась, чтобы вы попали в хорошие руки.
В этот момент раздался звонок. Катя взяла трубку, сердце екнуло.
— Алло, Катенька?
— Клавдия Михайловна! Как вы? Как себя чувствуете?
— Не могу долго говорить, но уговорила сестру дать трубку. Послушай: срочно поезжай на дачу. Там брат Никиты. Не дай ему уехать. Объясню всё, как только увидимся.
— Мы уже встретились, он ждёт вас.
Свекровь сразу же успокоилась.
— Вот и хорошо. Я должна рассказать ему про его мать… Прости, Катюша, что всё это время молчала. Не хватало духа.
— А Никита знал?
— Нет. Он считал нас с отцом родными. И для нас он был самый родной.
Прошло две недели, и Клавдию Михайловну выписали. Встречать её приехали Катя и Миша — брат Никиты. Свекровь, едва увидев его, обняла, как родного.
— Поехали на кладбище.
Они подошли к могиле Никиты.
— Я просила, чтобы его похоронили здесь, — тихо сказала Клавдия Михайловна и отошла. — А вот здесь — покоится твоя мама, Миша.
Мужчина вошёл за ограду.
— Я помогала ей, чем могла. Нина семь лет боролась за жизнь… добрая была женщина, но судьба была к ней жестока. За семь лет — ни одного светлого дня. Не суди её. Она не могла иначе. Тогда погибнуть могли все. Она приезжала ко мне, когда Никитка был маленький. Говорила, что даже тебя видела… Но потом сказала, что больше не приедет. Боялась навредить. Боль в ней жила всю жизнь, как и вина…
Они долго сидели на кладбище. Клавдия говорила, а Катя и Миша слушали в тишине. Позже всей компанией отправились на дачу. Свекровь смотрела на них с нежностью:
— Миша, ты только не исчезай снова.
— Как я могу? — с улыбкой ответил он. — Я, вообще-то, подумываю сюда переехать…
Прошёл год. Однажды Клавдия Михайловна позвала Катю к себе.
— Катюш, ты думаешь, я ничего не вижу? Всё понимаю.
Катя залилась слезами:
— Простите… Я и сама не ожидала, что так получится…
— Перестань. За что ты прощения просишь? — мягко, но уверенно сказала она. — Я хочу сказать другое: хватит вам прятаться. Оформляйте отношения.
Катя недоверчиво подняла глаза:
— Вы… вы не против?
— Что ты, милая! Я только рада. Мне бы очень хотелось, чтобы вы остались рядом. Хотя, возможно, это моя эгоистичная старость говорит.
А ещё через год у Миши и Кати родилась дочка — Верочка.
