— А давай твою большую премию сестре на тридцатилетие подарим! Представляешь, как она обрадуется? — выдала мать Анастасия с видом, будто предлагает что-то совершенно разумное и само собой разумеющееся.
Ксения в третий раз перечитывала цифры на экране, будто от её настойчивого взгляда сумма могла вдруг уменьшиться или исчезнуть. Премия оказалась больше всех её ожиданий. Два года на износ, постоянные совещания, утомительные командировки, бессонные ночи над проектами и договорами — и всё ради этого момента. Она закрыла самую крупную сделку за весь год в их госкомпании. Её сделка. Её премия.
— Ксю, ты чего такая? — в кабинет заглянула Марина, коллега и приятельница. — Лицо у тебя… будто в лотерею выиграла, но не уверена, что билет настоящий.
— Мне пришла премия, — ответила Ксения чуть охрипшим голосом, не отрываясь от экрана.
— И что, опять срезали?
— Нет. Наоборот. Дали даже больше, чем я рассчитывала.
Марина подсела к монитору, взглянула на сумму и присвистнула.
— Вот это да! Ну поздравляю! Теперь точно можешь позволить себе всё, что давно хотела!
Ксения кивнула и кликнула по знакомой вкладке в браузере. Мальдивы. Те самые фотографии, которые она смотрела вечерами после тяжёлых дней — белоснежный песок, кристально чистая вода, домики на воде. Она мечтала об этом отпуске много лет, представляла, как сидит на террасе с бокалом, слушая шум волн. Вдох — и никаких мыслей.
Именно в этот момент ей и позвонила свекровь.
— Ксюша, привет, — раздался в трубке бодрый голос Анастасии Григорьевны. — Ты, я слышала, премию получила?
Ксения промолчала, внутренне напрягаясь.
— Ну вот, я тут подумала… А давай ты эту премию подаришь Веронике? У неё ведь юбилей, тридцать лет! Такое бывает раз в жизни! Мы организуем ей шикарный праздник, с рестораном, платьем, салютом — всё как надо.
— Простите, что? — Ксения даже не сразу поняла смысл.
— Ну премию! Ты же теперь при деньгах. А Веронике праздник нужен, она же расстроится, если всё будет скромно. Ты не представляешь, как для неё это важно!
— То есть… вы предлагаете мне подарить свою премию вашей дочери?
— Да, всё правильно! Ты ведь её считаешь семьёй? А семья — это поддержка. Помни, как она на твоей свадьбе помогала?
— Она пришла на банкет и сказала, что платье мне не идёт. Вот и вся помощь.
— Ксюша, ну не будь эгоисткой! У тебя ещё будут премии. А у Вероники — один тридцатилетний юбилей. Ну что тебе стоит?
Ксения посмотрела на монитор, где мерцали фотографии её мечты, и вдруг почувствовала, как внутри всё холодеет. Нет, не от злости. От понимания. Понимания того, что никто не собирается радоваться её успеху. Никто не скажет: «Ты молодец». Все просто хотят — что-то отнять.
— Анастасия Григорьевна, — медленно проговорила Ксения, — а вы вообще спросили, есть ли у меня планы на эту премию?
— Ну ты же не скажешь, что у тебя были какие-то обязательства? Ты же одна, без детей, на отдых потратишь… А тут — дело семейное. Вероника будет в восторге.
— Я понимаю. А я буду — нет. Вы даже не поинтересовались, чего хочу я. Вы решили за меня. Вы же так любите за всех решать. А я устала. Два года работы без отпусков. Я мечтала об этих деньгах. Я заработала их. Я их не украла, не унаследовала. И я не обязана отдавать их вашей взрослой дочери, которая в тридцать лет до сих пор живёт как принцесса без дворца.
— Ксения, ты себя сейчас очень некрасиво ведёшь, — раздражённо процедила свекровь.
— А я больше не собираюсь вести себя «красиво», чтобы всем было удобно. Деньги я оставляю себе. И, кстати, поздравлять Веронику с юбилеем я, пожалуй, не буду. Раз уж я ей даже не родственница — так зачем притворяться?
И, не дожидаясь ответа, Ксения сбросила вызов. Сердце колотилось, в голове стучала одна мысль: «Я — не их ресурс». А потом она сделала вдох, кликнула по кнопке «Оплатить тур», и на экране высветилось подтверждение брони: «Мальдивы. Вылет — через две недели».
В этот момент она впервые за долгое время почувствовала свободу. И ни капли вины.
— Мальдивы? — переспросила Марина с азартом. — Самое время! И я бы на твоём месте ещё и жильё отдельно сняла. Тебе ведь двадцать семь? Пора уже жить самостоятельно.
Ксения кивнула. Такие мысли приходили ей в голову всё чаще. Совместная жизнь с матерью и старшей сестрой Леной становилась настоящим испытанием. Особенно в последние месяцы, когда Лена, разменяв четвёртый десяток, по-прежнему не имела постоянной работы, зато находила бесконечное количество оправданий.
Домой Ксения вернулась в отличном расположении духа. На кухне, как обычно, мама мыла посуду, на ней был её привычный передник в клеточку.
— Мам, у меня для тебя новости, — произнесла Ксения, доставая йогурт из холодильника.
— Какие ещё? — мама повернулась к ней, вытирая руки о полотенце.
— Мне дали премию. Большую. За ту самую сделку, помнишь?
В глазах матери вспыхнуло восхищение.
— Ксюша, ты у меня умничка! И сколько?
Ксения озвучила сумму. Мать села прямо на табурет, потрясённая.
— Боже мой… Это же почти как выигрыш в лотерею! — она на мгновение задумалась, а потом просияла. — А давай подарим эти деньги Лене на её тридцатилетие? Вот уж она обрадуется!
Ксения подавилась йогуртом.
— Что ты сказала?
— Ну а что? — мама будто бы обсуждала что-то обыденное. — Тридцать лет — серьёзный юбилей. Такой подарок запомнится ей надолго! Она бы поехала куда-нибудь, отдохнула…
— Ты это серьёзно? — Ксения медленно поставила йогурт на стол.
— А что тут такого? Деньги ведь в семье должны оставаться. Лена — твоя сестра, старшая к тому же. Ты ведь неплохо зарабатываешь, ещё заработаешь.
В этот момент дверь открылась, и в кухню зашла Лена, бодрая и весёлая после встречи с подругами.
— О чём разговор? — спросила она, стягивая куртку.
— Да вот, у Ксюши премия большая, — с радостью сообщила мама. — Думаем, тебе на день рождения её отдать.
— Мы ничего не думаем, — спокойно, но твёрдо ответила Ксения. — Это твоя идея, не моя.
Лена удивлённо вскинула брови:
— И сколько ты получила?
Мама гордо назвала сумму. Лена присвистнула — точно как утром Марина.
— Ксюш, ну что ты? Такой подарок — просто мечта! Мне бы он очень пригодился, честно. Я ведь ни разу даже на море не была. А ты ещё молода, у тебя вся жизнь впереди.
— У меня вся жизнь впереди? — Ксению буквально трясло. — Мне двадцать семь. Я потратила четыре года на учёбу, два — на неоплачиваемую практику, потом ещё два пахала, чтобы получить эту должность. Эти деньги — мой личный труд!
— Ксения, тише, не кричи на сестру, — недовольно сказала мама.
— А почему Лена может повышать голос? Почему она считает возможным распоряжаться тем, что не зарабатывала?
Лена скрестила руки на груди:
— Я и не повышала голос. Я просто сказала, что мне это бы очень пригодилось. Сейчас ведь так сложно найти достойную работу.
— Сложно? — Ксения поднялась. — А ты её вообще искала? Сколько собеседований было за год? Три? Может, четыре?
— Ксения! — повысила голос мама. — Как ты можешь так разговаривать? Лена ищет именно по своей специальности, а не хватается за всё подряд.
— Я тоже работаю по специальности. И чтобы найти её, обошла десятки собеседований, получая отказы каждую неделю.
— Ну и что? — вмешалась Лена. — Теперь у тебя всё хорошо, так поделись. Что, жалко?
— Жалко? — голос Ксении дрожал. — Каждый месяц я и так на тебя трачу! За интернет кто платит? Продукты кто покупает? Коммуналку кто оплачивает? Я и мама! А ты чем занимаешься?
— Я работу ищу!
— Ты спишь до полудня, сидишь в телефоне и гуляешь с подружками!
— Девочки, хватит! — мама встала между ними. — Ксения, Лена права. Сейчас сложно устроиться. А у тебя такая премия… Неужели жалко помочь семье?
— Жалко? — Ксения почувствовала, как к глазам подступают слёзы. — Мам, я мечтала съездить на Мальдивы. Ещё со студенческих лет! А потом снять наконец квартиру и начать жить одна.
— Мальдивы? — презрительно фыркнула Лена. — Потратить кучу денег, чтобы полежать на пляже?
— Это не пустая трата! Это моя мечта!
— А моя — хотя бы Сочи увидеть, — заявила Лена. — Мне тридцать, когда ещё?
— Когда сама заработаешь!
Мама тяжело выдохнула:
— Ксения, ты изменилась. Такая холодная, эгоистичная стала. Что, успех тебя испортил?
— Эгоистка? — Ксения чувствовала, как внутри всё сжимается. — Мам, я оплачиваю почти всё. Покупаю лекарства, дарю подарки. А стоит мне захотеть потратить заработанные деньги на себя — я сразу эгоистка?
— Ты сгущаешь краски, — возразила мама. — Мы все в семье делаем, что можем.
— Правда? А какой вклад у Лены?
— Лена помогает мне по дому.
— Помогает? — Ксения усмехнулась с горечью. — Мам, когда ты в последний раз видела, чтобы Лена взяла в руки тряпку или швабру? Она хоть раз за последнее время мыла ванную или вынесла мусор без напоминания?
— У неё подавленное состояние из-за того, что она без работы, — мягко произнесла мама. — Ей сейчас трудно.
— А мне, по-твоему, легко? Думаешь, приятно вкалывать по двенадцать часов в день? Возвращаться домой и слушать, как вы делите мою премию?
Лена резко поднялась:
— Раз у тебя такое отношение к семье, можешь ничего не дарить. Обойдусь.
— Лена, не говори глупостей, — мама положила ладонь ей на плечо. — Ксюша просто устала, ей нужно время. Она всё осознает и всё поймёт.
— Нет, не осознаю и не пойму! — выкрикнула Ксения. — Эти деньги заработаны мной! И распоряжаться ими буду тоже я!
Мать пристально посмотрела на дочь.
— Раз так, если ты не готова добровольно помочь сестре, мне придётся заставить тебя.
— Ты о чём?
— Придётся оплачивать жильё в полном объёме. Намного больше, чем сейчас. Лена пока не работает, а моя пенсия — сами знаешь. Раз ты такая самостоятельная, справишься.
— Мам…
— Либо делишь премию с сестрой, либо берёшь на себя все расходы. Выбор за тобой.
Ксения стояла в центре кухни, словно земля ушла из-под ног. Те, кого она поддерживала и о ком заботилась, теперь выставили ей счёт: отдай, или плати за всё одна.
— Ясно, — прошептала она, глядя в пол. — Теперь всё стало ясно.
Развернулась и пошла в свою комнату. За спиной раздался голос матери:
— Не переживай, Лена. Она образумится. Нужно только подождать.
Закрыв за собой дверь, Ксения достала телефон и набрала Марину.
— Мариш, ты не занята?
— Нет, что случилось? У тебя голос странный.
— Я дома рассказала про премию…
Ксения подробно изложила подруге всё, что произошло. Марина слушала, иногда с удивлением бросая: «Ты серьёзно?» и «Это не может быть правдой!»
— Ксюш, — сказала она в итоге. — Это классический эмоциональный шантаж. Это и есть абьюз, причём семейный.
— Но это же мама и Лена…
— И что? Они всё равно не имеют права распоряжаться твоими деньгами. Ты не их слуга. Ты зарабатываешь — и они на это рассчитывают, как на должное.
— Но Лена ведь пока не может найти работу…
— Не может или просто не хочет? Ты не думала, что ей удобно так жить? А маме удобно, что ты закрываешь все счета.
Ксения молчала, переваривая каждое слово.
— Послушай, — продолжила Марина. — Переезжай ко мне. Временно. У меня места полно, кухня большая. Ты просто выбьешься из этого круга и наконец подумаешь в тишине.
— Марин…
— Никаких «но». Собирай вещи и приезжай. А на Мальдивы ты обязательно полетишь. Пора уже пожить своей жизнью.
Через час Ксения складывала вещи в чемодан. Мама стояла в дверях, наблюдая молча.
— И куда это ты собралась?
— К Марине. На время.
— Не делай глупостей, Ксюша. Мы — семья.
— Семья? — Ксения не поднимала глаз. — Семья — это когда радуются твоим достижениям, а не присматриваются к твоим деньгам.
— Мы и радуемся…
— Не мне вы радуетесь, а моему доходу.
Мама замолчала, потом сдержанно спросила:
— И сколько ты собираешься сердиться?
— Не знаю. Может, до тех пор, пока вы не начнёте видеть во мне взрослого человека, а не живой банкомат.
— Ты всё это преувеличиваешь.
— Да? — Ксения подняла взгляд. — Тогда скажи, мам, когда в последний раз ты или Лена интересовались чем-то из моей жизни, кроме финансов? Хоть раз за год?
Мама раскрыла рот, но ответить не смогла. Повисла долгая пауза.
— Мы и не знали, что у тебя есть какие-то мечты…
— Потому что вы никогда не спрашивали.
Ксения закрыла чемодан, подняла его.
— Ксю, погоди…
— Мам, мне нужно всё обдумать. Я не сержусь. Я просто устала быть удобной.
У Марины было уютно. Тёплая атмосфера, чай с лимоном, беседы без давления.
— Ты правильно сделала, что ушла, — сказала Марина. — А теперь лети на Мальдивы. Выключи телефон и отдыхай.
— А мама?
— Тебе двадцать семь, Ксюша. Мама справится. Зато ты, наконец, сделаешь что-то ради себя.
Мальдивы оказались даже красивее, чем на фото. Ксения провела там две недели полной свободы. Телефон лежал в чемодане, и никто не просил ни отчётов, ни планов, ни денег.
По возвращении в город она всерьёз занялась поисками жилья. Рабочие будни шли своим чередом, проекты сменяли друг друга. У Марины она чувствовала себя скорее гостьей, но возвращаться домой не спешила.
Мама звонила регулярно. Разговоры были короткими, с натянутыми паузами. Лена не звонила совсем.
— Как у тебя дела? — спрашивала мама.
— Всё в порядке. Работаю.
— Когда домой вернёшься?
— Не знаю. Я сейчас ищу квартиру.
— А зачем? У нас дома хорошо…
— Мам, я хочу жить отдельно.
На этом диалоги обрывались. Мама не могла понять, дочь не хотела больше объяснять.
Спустя три месяца Ксения наконец нашла себе жильё. Небольшая однушка, уютная, с ремонтом, рядом с работой. Внесла задаток, начала собирать вещи.
В тот вечер в дверь постучали. Открыла Марина, потом позвала Ксению:
— К тебе пришли.
На пороге стояла Лена. Растерянная, с потухшими глазами.
— Привет, — тихо произнесла Лена, стоя в дверях.
— Привет. Как ты узнала, где я?
— Света Комарова подсказала. Она продиктовала мне адрес Марины.
Они прошли в комнату. Лена опустилась на край кровати, а Ксения села в кресло напротив.
— Ксю, я пришла попросить прощения.
— Конкретно за что?
— За всё. За то, как мы с мамой себя вели. За то, что я бездействовала. За то, что просто легла тебе на плечи и удобно устроилась.
Ксения молчала, внимательно всматриваясь в сестру. Та выглядела уставшей, но в ней появилось нечто новое — что-то более зрелое, настоящее.
— С тех пор, как ты ушла, я много переосмыслила, — продолжила Лена. — И поняла, насколько мы были неправы. Эти деньги — твоя премия, твоя заслуга. Ты имеешь полное право распоряжаться ими, как считаешь нужным.
— Что-то изменилось?
— Я пошла работать. В обычной кофейне, пока что. Зарплата скромная, но я справляюсь. Уже не прошу. Маме теперь тоже помогаю — и по дому, и немного деньгами.
Ксения удивлённо приподняла брови:
— Не шутка?
— Абсолютно. Я поняла, что трудиться — это не катастрофа. Да, устаёшь, но появляется ощущение, что ты сам что-то делаешь, а не живёшь за счёт других.
— А как мама отреагировала?
— Сначала, конечно, кипела. Говорила, что я предательница, что за копейки горбатиться — это глупость. Но потом привыкла. Сейчас даже хвастается: «Вот, обе дочки работают».
— Мама тебя послала?
— Нет, я сама решила. Мне стало стыдно, Ксю. Стыдно, что ты всегда была опорой, а мы принимали это как само собой разумеющееся.
Ксения на некоторое время замолчала, потом спросила:
— А как тебе мои Мальдивы?
Лена улыбнулась:
— Великолепно! Видела твои фото — рай настоящий. Я бы тоже хотела когда-нибудь там побывать.
— Успеешь. Главное — заработать на это сама.
— Да, ты права. Сейчас хочу съездить в Краснодар, на Чёрное море. Это не Мальдивы, конечно, но всё же — и море, и отпуск. И главное — за свой счёт.
У Ксении внутри что-то потеплело. Перед ней сидела уже не прежняя Лена. Она изменилась не только внешне — в ней появилось достоинство.
— Ксю, — проговорила Лена, — я не прошу возвращаться домой. Понимаю, что ты хочешь своей жизни. Просто… давай снова станем сёстрами.
Ксения поднялась и крепко обняла сестру.
— Конечно, давай, — мягко ответила она. — Сёстры мы всегда.
— Ты уже нашла себе квартиру?
— Да. На следующей неделе подпишу договор.
— Сильно далеко?
— Нет, минут двадцать на метро.
— Отлично. Значит, будем встречаться чаще. И теперь я зову тебя на кофе — за свой счёт!
Ксения улыбнулась:
— По рукам.
Лена поднялась:
— Спасибо, что смогла простить.
— Спасибо, что изменилась.
— Я старалась. Правда старалась стать лучше.
— Видно. Очень даже видно.
Позже, уже на кухне, Ксения сидела с Мариной, держа в руках чашку чая.
— Ну что, поговорили?
— Поговорили. Всё стало лучше. Лена действительно изменилась. Работает, маме помогает.
— Ну и отлично. Значит, твоя твёрдость пошла ей на пользу.
— В каком смысле?
— Ты показала, что у тебя есть границы. Чёткие. И их нельзя пересекать. И они это поняли.
Ксения задумчиво кивнула. Да, она впервые поняла, как важно уметь говорить «нет». Потребовалось двадцать семь лет, чтобы научиться этому. Но лучше поздно, чем никогда.
Через неделю она окончательно переехала. Квартира была скромной, но уютной и — самое главное — своей. В первый вечер она устроилась на подоконнике с бокалом вина и осознала, как хорошо быть дома, где никто не вторгается в её пространство, не требует отчётов, не распоряжается её временем и деньгами.
На телефоне всплыло сообщение от Лены: «Ксюш, ну как там новоселье? Если вдруг что-то понадобится — обращайся. Только имей в виду, я пока не олигарх :)»
Ксения усмехнулась и ответила: «Всё прекрасно. Скоро зову тебя на чай. В свою квартиру.»
Да, теперь они снова были сёстрами. Настояще, по-человечески. Впервые за долгое время.
