В строительном вагончике жила женская бригада из четырёх человек. Во главе была Люба — активная, энергичная, всегда заводила и в работе, и в редкие минуты отдыха. Их штукатурная бригада считалась одной из лучших, почти всегда в списке передовиков.
На узкой кровати у окна спала Алия — тихая восточная девушка с тонкими чертами и печальными глазами. В дальнем конце вагончика стояла двухъярусная кровать, на ней устроились Варька — весёлая, рыжеватая, невысокая, и Галина — разведённая женщина, оставившая дочку на попечении матери.
У каждой из них была своя история, своя причина оказаться здесь, на далёкой стройке среди Саян. Галина осталась одна с ребёнком, Варя приехала из многодетной семьи, а Алия и вовсе сбежала от принудительного брака — теперь родные от неё отвернулись.
Неожиданно Любу вызвали в столицу на учёбу. Не то чтобы она этого ждала, но и не отказывалась — кого же ещё отправлять, как не её, самую деятельную? Она собирала вещи со слезами на глазах и не взяла ни одной бригадной награды, хотя девчонки уговаривали.
— Пусть остаются у вас. В память обо мне.
Вернуться обратно на стройку ей было почти нереально. Девочки грустили не столько из-за самой Любы, сколько потому, что с её уходом словно что-то надломилось.
Ночью с улицы в вагончик проникал свет фонаря, освещая ряды красных вымпелов над пустой Любиной койкой. Каждая лежала, молчала, думая о своём. Где-то далеко были города, пляжи, а они — здесь, среди таёжных гор.
После отъезда Любы они остались втроём. Формально бригадиром была теперь Галина — старшая и серьёзная. Работали как прежде, план выполняли. Новеньких не просили, и потому были немало удивлены, когда однажды вечером, уставшие, вернувшись домой, увидели, что дверь их вагончика распахнута.
На Любиной кровати сидела незнакомая девушка с гитарой. Она встретила их широкой улыбкой, тут же ударила по струнам и что-то весёлое спела в качестве приветствия. На стене вместо знакомых грамот и вымпелов теперь красовались плакаты: артисты, модели, а в центре — актриса в откровенном купальнике. Вымпелы валялись скомканной кучей на столе.
Алия побледнела.
— Немедленно сними это, — указала она на стену.
— А что такого? — растерялась гостья. — Я специально привезла, чтобы украсить это унылое место.
— Сними, сказала! — Алия двинулась к стене.
Незнакомка заслонила изображения грудью:
— Не тронь! Это моя кровать! Мне начальник сказал, и я украшаю, как хочу.
— Это общий вагончик, — вмешалась Галя. — Надо было хотя бы спросить…
— А что спрашивать? У каждой ведь что-то своё висит. Вон у Алии — ковёр с лебедями, и ничего.
Они сцепились. Девчонки разнимали. Алия отстранилась, села на свою кровать, отвернулась. Варвара возмущалась:
— Дверь зачем распахнула? Вся прохлада улетучилась!
— Я… проветрить хотела, вас ждала.
— Ладно, хватит, — прервала всех Галина. Она начала развешивать вымпелы заново — теперь возле календаря над столом.
Новенькая вышла на крыльцо, отвернулась к горам. Через некоторое время её всё-таки позвали пить чай. Молчали. Натянуто, холодно.
— Ты теперь в нашей бригаде? Как звать?
— Лера. Полное — Валерия. Я из Питера.
Варя с сожалением смотрела, как Лера пьёт из любимой Любиной кружки в горошек.
— Что ж тебя сюда занесло?
— Все ведь едут. Стройка века, рельсы режут тайгу… Да и заработать хотелось. Говорили, у вас платят хорошо.
— Мы-то да, — усмехнулась Алия. — А ты попробуй сначала. Знаешь, что такое — штукатурная площадь?
— Понимаю. У меня даже корочки есть, ПТУ окончила. В детдоме была. Нас там в училище определяли — маляры-штукатуры. Потому меня к вам и направили. Говорят, бригадирша уехала…
— Так ты бригадирское место занять метишь? — Варя чуть не подпрыгнула.
Лера смутилась, глаза опустила. Все поняли — мысли такие у неё были.
— Ладно, — сказала кто-то. — А танцы у нас бывают. Но не всегда есть на них силы.
Общего языка не нашли. Лера старалась, работала, драила полы, перемывала посуду, но её старания не принимались. Как только она начинала бренчать на гитаре — кто-то тут же вставал и уходил.
Работала медленно, отставала. Галина подсказывала, помогала, делилась профессиональными хитростями. Алия молчала, Варвара подшучивала:
— Эй, мастер, не тормози! А то раствор за нами бегать будешь!
Лера пыталась. К вечеру падала с ног. Над её кроватью по-прежнему висел плакат с улыбающейся актрисой на фоне моря.
Когда Алия ушла за ягодами, а Лера была на спортплощадке, Галина принесла ведомость и выдала зарплату. Деньги Алии она оставила на тумбочке. Та вернулась и пересчитала — не хватало пятнадцати рублей.
— Чего у тебя? — спросила Галя…
– Не хватает, – тихо произнесла Алия, испытывая неловкость.
– Чего именно? – насторожилась Варя, приподнимаясь.
– Я вроде следила… Хотя… Может, прораб ошибся? – Галина нахмурилась и взяла ведомость.
Они пересчитали сумму вместе. Недоставало пятнадцати рублей. Галина смотрела на Алию с недоумением, Варя, напротив, отреагировала без тени удивления и снова принялась за туфли.
– Ну всё ясно. Не на прораба теперь пенять. Она ж сюда за деньгами приехала. Ей нужнее… Вон, на плакат посмотрите – вот к чему стремится, – язвительно заметила Варя.
– А ты сама разве не хочешь так жить? – спокойно парировала Галя.
– Я?! – передёрнула плечами Варя. – Ни за что!
Наступило неловкое молчание. Галина всё ещё гладила юбку по одному и тому же месту. Молчали, потому что понимали: ни одна из них бы этого не сделала. А значит, оставалась только Лера.
В этот момент снаружи послышался знакомый Лерин топот. Она вошла, будто ничего не случилось, с лёгкой улыбкой на губах.
– Красные победили! Это у Пономарева, – обронила она, сообщая новости с футбольного поля.
Женщины встретили её молчаливыми взглядами. Галина продолжала держать утюг, не отрываясь от одежды.
– Что случилось? – Лера поняла, что попала в гнетущую атмосферу.
– Деньги исчезли. Пятнадцать рублей, – тихо произнесла Галя.
– Из получки? – переспросила Лера и тут же шагнула к тумбочке. Вытащила блокнот, раскрыла, достала банкноты. – Вот. Я только свои взяла, всё по ведомости. Вот мои.
Галина молча отвернулась к утюгу. Остальные тоже не проронили ни слова. Это молчание нависло, будто тень. Лера переводила взгляд с одной на другую, осознавая, что осталась одна против троих.
– Вы думаете, что я украла? – она действительно выглядела потрясённой.
Варька буркнула:
– Сколько раз мы получали зарплату, деньги всегда на виду лежали. Такого ещё не было.
– Я честно не брала, – настаивала Лера.
– Не брала… Ага. Мы должны поверить? Ты ведь за красивой жизнью сюда приехала. Вот и начала… – Варя усмехнулась.
Лера не выдержала взгляда Галины. Та будто не замечала её. Ей самой было мерзко.
Не сказав больше ни слова, Лера отсчитала пятнадцать рублей и положила их перед Алией, затем молча убрала остальное и вышла. Алия не тронула деньги. Ей было неприятно даже прикасаться к ним. Она легла на кровать и уставилась на плакат с улыбчивой дивой. Та будто усмехалась над всей этой сценой.
В вагончик постучали. Это был Гена, комсорг. Ему нравилась Алия, и все это знали. Ухаживал он пока стеснительно.
– Девчата, идём! Новая картина про стройку, говорят – прямо про нас! – позвал он.
Он уже почти ушёл, но вдруг вернулся:
– О, забыл! Прораб просил передать. Он недодал вам пятнадцать рублей. Держал мелочь на размен. А теперь вот – новенькие бумажки.
Он положил их на стол и ушёл. Вагончик наполнился тишиной. Все как будто окаменели.
На улицу никто идти уже не хотел. Вскоре они стояли втроём на крыльце.
– Может, пойти за ней? – предложила Варя.
– Не стоит. Сама придёт, – ответила Галя. – Тут разговор личный.
Но Лера не возвращалась. Вскоре девушки разошлись по койкам, кто-то затаённо вздыхал, кто-то не мог сомкнуть глаз. Каждая винила себя: Галя – за то, что не пересчитала, Алия – за то, что приняла чужие деньги, Варя – за грубость и обвинения.
Лера пришла поздно. На удивление тихо. Не топая по ступенькам, как всегда. Она бесшумно пробралась к своей кровати и в темноте начала собирать вещи.
Девушки притихли. Когда Лера потянулась к плакату, чтобы снять его, Алия прошептала:
– Оставь.
– Правда? – растерянно переспросила Лера. – Ну хорошо.
Она взяла гитару, что-то ещё с кровати, но не ушла. Алия села, за ней приподнялись остальные. В темноте белели их ночные рубашки.
– Лера, мы поспешили, – сказала Алия. – Деньги нам прораб недодал. Прости нас. Вот, я сейчас верну…
– Это правда? – Лера остолбенела.
– Прости, Лера, – добавила Галя.
Лера молчала. А Варя вдруг разрыдалась:
– Прости нас, дуры мы. Не уходи, ладно? А плакат твой пусть висит, он красивый.
– Ну что ты… Не реви, Варюха. Не уйду я никуда. Куда мне? У меня ведь никого нет. Ни мамы, ни родных.
И Алия вдруг тоже заплакала. Потом Галя вытерла слёзы и села ближе. А Лера неожиданно встала, взяла гитару и запела, нежно и тихо:
– По переулкам бродит лето, солнце льётся прямо с крыш…
Их вагончик утонул в ночной тишине. За окном мерцал далекий свет. Где-то шумело море, а здесь, в самом сердце Саян, в душном строительном посёлке, четыре девушки в белых рубашках пели под аккомпанемент гитары и смотрели на ту, что улыбалась им с плаката – как будто обещая, что счастье обязательно где-то рядом.
