Был поздний вечер, смена подходила к концу. Веки наливались свинцом, мысли крутились вокруг Алены и детей. Они частенько спрашивали, почему я так долго работаю, а у меня всегда находился лишь один ответ:
— Кто-то ведь должен оплачивать счета.
Я уже отключил доступность в таксоприложении и собирался ехать домой, когда телефон завибрировал — поступил заказ. Я хотел было отказаться:
— Сегодня нет, — пробормотал, потянувшись к экрану.
Но что-то внутри остановило меня. Адрес — в пределах десяти минут, один из тех старых кварталов с домами в викторианском стиле, тенистыми улицами и облупившейся штукатуркой.
Я тяжело вздохнул. Ладно, последняя поездка. Один пассажир — и домой. Копейка, как говорится, дорогу бережёт. Принял заказ и мягко вырулил в сторону указанного адреса.
Через несколько минут я стоял у старого тёмного здания. Стены обвивал плющ, краска выгорела и осыпалась, в окнах не горел свет. Я посигналил. Тишина.
Сверился с адресом — совпадало. Собрался уже уехать, пробормотал:
— Ну всё, Олег, поехали домой.
Но внутренний голос настаивал остаться. Я припарковался, вышел и подошёл к двери. Постучал.
— Одну минуту, — послышался слабый голос.
Внутри что-то волочилось по полу. Я напрягся. Дверь открылась со скрипом. Передо мной стояла крошечная старушка — не моложе девяноста. На ней была светло-голубая шляпка, словно из шестидесятых, платье с цветочным узором и жемчужные бусы на шее.
Квартира за её спиной застыла во времени: покрытая простынями мебель, выцветшие прямоугольники на стенах, где, судя по всему, раньше висели фотографии. В углу — коробка, полная старых снимков. В воздухе пахло лавандой и ностальгией.
— Не могли бы вы помочь с сумкой? — робко обратилась она, указав на потрепанный чемодан.
Я подхватил багаж — оказался почти невесомым. Протянул ей руку. Она взяла её с такой лёгкостью, словно выходила на танец.
— Осторожнее с третьей ступенькой, — сказала она с улыбкой. — Ещё с 1982 года шатается. Виктор всё обещал починить, да так и не сделал. Ну, вы знаете, какие бывают мужья…
Мы сели в машину. Она продиктовала адрес, а потом, немного помедлив, добавила:
— Можно немного изменить маршрут? Заехать через центр?
Я посмотрел на часы:
— Это далеко не кратчайший путь.
— Ничего страшного, — ответила она едва слышно. — Я направляюсь в хоспис.
Эти слова ударили, как ток. В зеркале я увидел её глаза, полные слёз. Фонари мягко освещали её лицо, седые волосы отливали серебром.
— Родных не осталось, — произнесла она, гладя подол платья. — Врачи говорят, мне осталось совсем немного.
Я не мог сказать «нет». Выключил таксометр и посмотрел на неё в зеркало.
— Куда хотите поехать?
Следующие два часа мы колесили по улицам, озарённым ночными огнями. Она рассказывала свою жизнь. Тридцать лет проработала секретарем в «Госстройпроекте». Показала домик, где жила с мужем — маленький, но уютный.
— Мы копили на него семь лет, — рассказывала она, глядя на тёмное окно. — Все говорили, это глупо — квартира маленькая, неудобная. Но нам было хорошо. Видишь тот дуб? Виктор построил там домик на дереве для детей.
Подъехав к полуразвалившемуся зданию, она попросила снизить скорость.
— Здесь был танцзал, — сказала она с искрой в глазах. — Тут я встретила Виктора. Он наступил на мой подол на первом же танце. Я тогда решила: ужасно неуклюжий.
Я усмехнулся:
— А позже доказал обратное?
— Ни капли, — смеясь, ответила она. — Он остался неуклюжим до конца. Но был моим любимым неуклюжей.
Мы замерли у этого старого зала, когда-то полного музыки и света.
— Спасибо вам, — вдруг сказала она. — А как вас зовут?
— Олег, — ответил я.
— А я — Маргарита. Спасибо, Олег. Теперь отвезите меня в хоспис. Я устала.
На рассвете мы прибыли. Из здания вышли санитары с каталкой. Она потянулась за кошельком, но я остановил её.
— Вам ведь нужно зарабатывать, — мягко произнесла она.
— Найдутся и другие клиенты, — сказал я.
Она неожиданно обняла меня и прошептала:
— Вы подарили мне ночь, полную воспоминаний. Спасибо, Олег.
Прошёл месяц. Диспетчер вызвал меня к хоспису. У входа стоял человек в дорогом костюме.
— Олег? — спросил он. — Я представляю интересы Маргариты. Она просила вас приехать.
В палате она казалась совсем крохотной.
— Я знала, что вы придёте, — прошептала она. — У меня почти не осталось времени, слушайте…
Адвокат открыл документы. Она оставила мне квартиру и 7 миллионов рублей.
— Я не могу это принять, — растерянно сказал я.
— Можешь, — твёрдо ответила она. — Последние двадцать лет мои родственники забыли обо мне. А ты был рядом.
С тех пор я навещал её ежедневно. Когда она ушла, я сам занялся похоронами.
Но в день прощания появились трое. Один из них — парень с презрением в голосе:
— Мы её внуки. А ты кто такой вообще?
Вышел мужчина постарше:
— Я её сын. Я здесь, чтобы забрать то, что принадлежит мне.
Через неделю мне вручили повестку в суд. Они обвиняли меня в мошенничестве.
На заседании судья прослушал аудиозапись.
— Вы забыли меня, — звучал голос Маргариты. — А этот человек дал мне за одну ночь больше, чем вы за двадцать лет.
Суд закрыл дело.
Тем вечером я гулял по парку с Аленой и детьми. Мы смотрели на закат, и я поклялся: больше никогда не проходить мимо людей, в чьих глазах — одиночество.
С тех пор каждый пассажир стал для меня не просто заказом. Я научился слышать. Видеть. Понимать.
Дом Маргариты я сохранил. Обновил ремонт, но ничего не изменил в атмосфере. Старый дуб всё ещё стоял в саду. На чердаке — её коробка с фотографиями. Иногда я заглядывал туда, брал в руки пожелтевшие снимки — и чувствовал благодарность. За ту самую поездку, которая перевернула мою жизнь.
