Анна оцепенела, словно её ударили.
— Это же наш ребёнок… как ты вообще можешь такое говорить? — голос сорвался.
— Посмотри на него внимательно! Ты разве не видишь, что он… не такой? — Иван отшатнулся от кроватки так, будто там лежало нечто опасное.
Тесная палата районной больницы, пропитанная запахом хлорки и тёплого молока, будто сжалась до размеров шкафа. Их долгожданный малыш мирно посапывал, ничего не подозревая о том, что решение о его судьбе принимается прямо сейчас, в шаге от его кроватки.
Из-под одеяла выбралась крошечная правая ладошка — неправильно сформированная, заметно меньше другой.
Анна накрыла её своей рукой. Простое прикосновение. Тепло. И вдруг она ощутила абсолютную, незыблемую уверенность: никто не заберёт у неё сына.
— Я не собираюсь проводить жизнь возле инвалида, — выдавил Иван, глядя куда угодно, только не на неё. От него пахло перегаром — его «не смогу приехать, срочные дела» на деле означало «напился с приятелями». — Мы должны отдать его в детдом. Он не нужен нам. Если хочешь родить ещё — ради Бога. Но это… — он не смог договорить.
Она не закричала, не ударила, не стала умолять. Просто внутри оборвалось что-то последнее — остатки мечты о семье, которой у них никогда не было.
— Ты говоришь о собственном сыне, — прошептала она, и ледяная твёрдость в её голосе была страшнее крика.
— Не мой он, — Иван дёрнул плечом, будто сбрасывая с себя ответственность. — Моим такое быть не может.
Дождь сопровождал их дорогу домой. Капли били по крыше старенького «Москвича», напоминая стук сердца.
Отец молча сжимал руль, глядя вперёд. Мать сидела рядом с Анной на заднем сиденье, придерживая люльку.
— Я в доме всё приготовила, — тихо сказала Галина. — Там чисто, тепло. Пелёнки готовы. Он будет с тобой в комнате.
Анна кивнула, глядя на лицо сына. Во сне он смешно причмокивал губами, щёчки порозовели. Совершенный. Её идеальный малыш — и неважно, что говорили другие.
— Я назову его Дмитрием, — неожиданно сказала она. — В честь дедушки.
Отец взглянул в зеркало, и Анна заметила, как его глаза блеснули.
— Хорошее имя, сильное, — с усилием произнёс он.
К тому времени, как они добрались до деревни, дождь перешёл почти в ливень. Отец подъехал вплотную к крыльцу, раскрыл зонт. Казалось, они сопровождали самое важное сокровище в мире — новую жизнь.
В доме пахло хлебом и горячими дровами в печи. Тепло тут же обняло Анну.
Галина занялась ужином, отец пошёл в сарай за дровами. Анна же села на кровать, прижимая малыша к груди, и наконец позволила себе подумать.
Она одна. Без мужа. С особенным ребёнком. В родительском доме. Страх накрыл её волной.
— Мне страшно, мама, — призналась она, когда Галина принесла чай. — Как я всё выдержу?
Мать села рядом, обняла за плечи. От её домашнего платья пахло укропом и молоком — запахами спокойствия и защиты.
— Ты не одна, — сказала она. — Мы всё пройдём вместе.
Ночью сон долго не приходил. Рядом стояла детская кроватка. Анна слушала ровное дыхание сына — лёгкое, почти невесомое — и дала себе клятву: сделать всё, чтобы он вырос счастливым. Чтобы никогда не почувствовал себя лишним.
За окном шумел дождь, но в доме было надёжно. Здесь начиналась их новая жизнь — без Ивана, но с любовью, которой не нужны идеальные формы.
Весна в деревне приносила запах талой земли и крики грачей. Дима, пятилетний крепыш с торчащей русой чёлкой, сидел на ступеньках и пытался застегнуть куртку.
Правая рука плохо слушалась, но его упрямства хватило бы на троих.
— Сам! — бурчал он каждый раз, когда Анна пыталась помочь. — Я сам!
Она отступала и смотрела. Маленький язычок высовывался от напряжения, брови сосредоточенно сдвигались. Пять минут борьбы с пуговицей превращались для него в тренировку характера.
— Получилось! — вздыхал он наконец. И сиял так, будто завоевал вершину.
Их жизнь состояла именно из таких побед. Из ранних поездок на рынок с продукцией огорода. Из вечеров при керосиновой лампе, когда отключали свет. Из стука швейной машинки — Анна научилась шить детям одежду и брала небольшие заказы.
Когда Диме исполнилось семь, Анна однажды услышала разговор отца с мальчиком — тот учил внука рубить дрова.
— Дедушка, я не могу удержать, — обидно дрожал детский голос.
— Землю ногами чувствуй, — спокойно говорил Виктор. — Сила мужчины не в руках, а в духе. Спина — как ствол дерева. Маленький топор в одну руку — твой вариант.
Анна хотела вмешаться, но осталась за углом. Через пару минут раздался звонкий звук — полено раскололось. И радостный крик сына.
Дорога в школу была труднее. В первый день он вернулся мрачный. И только позже Анна узнала: два старших мальчишки обозвали его «крючком». Она едва не задохнулась от боли и ярости.
— Что ты им сказал? — осторожно спросила она.
Дима пожал плечами:
— Сказал, что крючки для рыбы, а я задачи решаю лучше всех.
Она обняла его. И не смогла понять — откуда в нём такая уверенность?
Дима учился страстно. Особенно любил математику и физику. Научился писать больной рукой, выработав особый хват.
— У вашего сына блестящие способности, — сказала учительница. — Ему бы в город, в сильную школу.
Эти слова не давали Анне спать. Но денег не было, да и отпустить она не могла.
Всё изменилось, когда в четырнадцать лет Дима откопал старый сломанный компьютер в сарае. Несколько дней он колдовал над ним — и заставил включиться.
Анна помнила его сияющее лицо, когда он показал ей первые строки программы.
— Это ты сделал? — она едва дышала.
— Я нашёл в библиотеке книгу… учусь, — ответил он, весь горя от энтузиазма.
Так появился его путь. Старенький компьютер, медленный интернет, дискетки, которые он носил в школу. Он сидел по ночам, изучая код.
Галина ворчала, что он мало спит, но Виктор только говорил:
— Не тронь. Парень дорогу ищет.
В шестнадцать лет Дима принес первые заработанные деньги — сделал простой сайт магазину.
— Это вам с бабушкой на продукты, — смущённо сказал он.
Он взрослел незаметно. Стал высоким, голос стал низким. Но глаза остались прежними — внимательными, умными.
Анна вечерами слушала стук клавиатуры и понимала: однажды ему станет тесно в деревне. И она должна будет отпустить.
— Он уедет, — прошептала она однажды отцу.
— А ты не мешай, — ответил он. — Он далеко пойдёт. Но корни не забывает никто.
В восемнадцать Дима получил первый серьёзный контракт. С утра курьер привёз целый набор техники. Дима был потрясён.
— Это для работы, — коротко сказал он.
Жизнь ускорилась.
Появился быстрый интернет. Новая техника. Мебель. Дима платил счета, договаривался со специалистами, общался с клиентами. Он стал увереннее, взрослее.
— Я переведу тебе денег, мам, — сказал он однажды. — Купи обновки.
Её смущение только рассмешило его.
А сумма на счёте чуть не заставила Анну упасть на стул.
Но впереди ждало кое-что большее.
Летом, когда воздух стоял неподвижный от жары, во двор въехала машина строительной фирмы. Прораб всё измерил, сфотографировал.
— Дима, что происходит? — спросила Анна, когда тот уехал.
Сын вертел яблоко, как делал в детстве, когда нервничал.
— Хочу дом обновить. Он уже рушится.
— Деньги откуда? — она всё ещё не привыкла к тому, что он зарабатывает большие суммы.
— Я ведь говорил, — смутился он. — Работаю в крупной компании. Наш сервис пользуется популярностью по всей стране.
Виктор, стоявший рядом, только расплылся в гордой улыбке.
— Молодец, — сказал он. — Дом — это корни.
Лето и осень прошли в ремонте. Дом стал крепким, тёплым, но сохранил прежний облик. Новая крыша. Новые окна. Хорошая мебель. Кабинет для Димы с мощными компьютерами. И пандус у крыльца — для бабушки.
— Почему ты не переедешь? — спросила Анна. — Ты можешь себе это позволить.
Дима усмехнулся.
— Интернет везде одинаковый. Я работаю где хочу. А здесь… — он оглядел двор. — Здесь мой дом.
Поздней осенью семья сидела на обновлённой веранде. Виктор мастерил скворечник, Галина дремала, Анна листала журнал. Дима работал за ноутбуком.
— Вчера встретил Колю Степанова, — внезапно сказал Виктор. — Говорит, Иван теперь с ним сторожем работает. Спился.
Анна замерла. Имя Ивана не звучало здесь уже много лет. Она украдкой взглянула на сына — его пальцы дрогнули на клавишах.
— Он спрашивал про тебя, — продолжил Виктор. — Я сказал, что у тебя всё отлично. И что мой внук вырос таким, каким ему и не снилось стать.
Дима поднял глаза.
— Я недавно отправил деньги в детский дом, — сказал он тихо.
— В наш районный? — удивилась Анна.
— У них крыша протекает. И компьютеры старые. Я оплатил им ремонт и учителя программирования.
Анна смотрела на него и чувствовала, как внутри всё наполняется светом.
Небо за деревней окрашивалось в персиковые тона. Обновлённый дом стоял, как крепость трёх поколений.
— Спасибо вам, — сказал Дима, глядя на них. — За то, что научили меня быть человеком. Теперь вот дом подлатал. Осталось найти невесту, хе-хе.
Виктор отвёл взгляд, пряча слезу. Галина тихонько всхлипнула. Анна же смотрела на своего выросшего, мудрого, особенного сына и чувствовала, как по щекам текут слёзы.
Слёзы счастья.
Потому что в тот день она ещё раз убедилась: решение, принятое много лет назад — оставить его, защитить, вырастить — было самым правильным.
Её сын пустил корни здесь глубже, чем старые дубы у речки.
И никакая физическая особенность не смогла помешать ему стать сильным человеком.
Сильным душой.
