Юлия только переступила порог квартиры после рабочего дня и направилась на кухню, чтобы положить пакет с продуктами, как вдруг замерла, услышав голоса. Из-за приоткрытой двери доносился приглушенный разговор мужа и его матери.
Что-то интуитивно заставило ее остановиться и прислушаться.
Последние месяцы поведение Юрия настораживало. Он стал раздражительным при упоминании бюджета, все чаще задерживался в офисе, а их долгожданный отпуск вдруг «отложился» из-за каких-то непредвиденных «рабочих трат».
Юлия чувствовала, что происходит что-то неладное, но никак не могла найти доказательств. И теперь, прижав к себе пакеты с продуктами, она отчетливо услышала, как прозвучало её имя.
— Ну что, Юрочка, сколько у нас уже получилось накопить? — тихо спросила Кристина Антоновна. — Ольга звонила, говорит, однушка на Ленина — просто находка! Но держать её долго не будут.
— Мам, потише, пожалуйста! — зашептал Юрий, заметно нервничая. — Юля с минуты на минуту может прийти. Пока что около 750 тысяч накопили. Премия в этом месяце была неплохая — я всю её сразу на счет перевел.
— Умница ты у меня! — с довольной ноткой произнесла свекровь. — Я всегда знала, на тебя можно положиться. А Юля? Она ничего не заподозрила?
— Пока нет. Я говорю, мол, проект сложный, много вложений. Она вроде верит. Да и сама экономить начала — на всяких мелочах. Жалко, конечно, но… — Юрий понизил голос. — Мам, тебе ведь действительно нужна своя квартира. Мы же договорились.
— Конечно, договорились, сынок. Мне этот дом уже в печенках сидит. Хочется чего-то своего… уютного. Я ведь всю жизнь ради тебя жила! — с нажимом сказала Кристина Антоновна. — Только чтобы Юля раньше времени ничего не узнала. Знаешь, какая она — вспыльчивая.
— Не переживай, мам. Я всё предусмотрел. Деньги идут на отдельный счет, о котором она не знает. Как только доберем нужную сумму — поедем с тобой к Ольге и всё оформим. Юля… ну, сначала обидится, наверное. Но поймёт. Мы же семья, в конце концов.
Юлия, затаив дыхание, стояла как вкопанная за дверью. Пальцы вцепились в ручки пакетов, но она почти не ощущала их веса.
В голове гулко отдавались фразы: «750 тысяч…», «всю премию туда перевёл…», «Юлия ничего не узнает…», «ну, обидится сначала, но потом поймёт…»
Каждое слово звучало, будто молот разбивает стеклянную витрину её доверия. Годы она верила мужу, отказывала себе в покупках, копила на совместные цели — на машину, на отпуск. А он, как выяснилось, всё это время тайно собирал деньги на квартиру для матери. Врал. Делал вид, что финансово всё трудно, просил потерпеть. А сам — строил «гнездышко» для мамы. И был уверен: она поймёт?
Она должна была принять предательство за заботу?
Не помня себя, Юлия отошла от кухни и вошла в спальню. Пакет с продуктами осел у ног, руки безвольно опустились. Она села на кровать, уставившись в одну точку.
Мелькали обрывки воспоминаний. Её старые сапоги. Новая шуба Кристины Антоновны — «по скидке». Юрин отказ от отпуска. Его раздражённые ответы на вопросы о накоплениях. Теперь всё встало на свои места. И всё оказалось ложью — тщательно выстроенной, хладнокровной.
Спустя полчаса, когда входная дверь хлопнула, Юлия вышла на кухню.
— Привет, солнышко! Ты давно пришла? Я не заметил. Мама только ушла. Как день прошёл? — проговорил Юрий, заметно взволнованно.
— День? Превосходный, Юра. Очень информативный. Столько нового узнала. Например, про «квартиру для мамы», про те самые 750 тысяч, про премию, которую ты «всю туда перевёл», и про то, как «Юлька ничего не узнает», но «обидится и поймёт».
Юрий побледнел в ту же секунду. Его лицо вытянулось, в глазах отразился страх.
— Юль… ты не так всё поняла… Мы… просто… мама… ей тяжело, у неё нет своего жилья… Я хотел тебе сказать, клянусь…
— Когда? После подписания договора? Или когда переезд её будет уже не отменить? А может, когда я, по-твоему, наконец «созрею» для правды? Ты ведь прекрасно знал, что делаешь, Юра. Ты годами лгал. Ты убеждал меня, что у нас трудности, что нужно потерпеть, пока на самом деле вы с мамой занимались личными планами за моей спиной. Ты решил, что твоей матери нужно «своё», а жена — подождёт. Верит же. Экономит.
Он потянулся к её руке, но она резко отпрянула.
— Подожди… мы ведь семья. Мама — часть семьи. Я просто хотел её отблагодарить, ничего плохого…
— Тайком? За счёт семьи? Ты называешь это благодарностью? Это не забота, это предательство. Ты годами манипулировал и скрывал. Ты использовал наше общее доверие, чтобы втихаря воплощать свой семейный сговор. Ты не видел во мне партнёра — ты видел помеху. Финансового донора. И «Юлька ничего не узнает» — вот где твоя искренность, Юрий. Мне не о чем с тобой говорить. Я подаю на развод.
Два дня спустя.
Юлия сидела в гостиной с юристом, просматривая документы. В этот момент зазвонил телефон. На экране — «Кристина Антоновна».
Юлия медленно выдохнула и ответила.
— Юлечка, солнышко, привет! Как ты? Мы тут с Юрой с ума сходим! Он совсем себя не находит, бедный… ни есть, ни спать не может…
— Я вас слушаю, Кристина Антоновна.
— Ну, Юль, ты же умница. Разве из-за такой ерунды нужно так всё рушить? Мы ведь не хотели зла! Просто… сюрприз хотели. Ну, ладно, не сюрприз — но Юра знал, ты можешь неправильно всё понять, потому и молчал. Он ведь заботился. Я — его мать, всю жизнь отдала ему. Разве он не вправе хоть немного мне помочь? Квартирка нужна, своя. Мне ж не вечно у вас жить…
— Во-первых, это не «не сказали». Это годы тайного увода средств из бюджета. Во-вторых, забота — это не тогда, когда мне нечего носить, а вы в новой шубе. И в-третьих, Юрий не боялся, он исключил меня сознательно. Вы вместе решили, что моё мнение ничего не значит. Вы оба предали меня. Системно, последовательно.
— Ну ты прям драму устроила! Что ты, Юль, раздула! Да, отложил денег. Да, не сказал. Но у вас что, еды не было? Жили ведь нормально! Мужик должен матери помогать — это же святой долг! А ты, вместо того, чтобы проявить терпение, устроила скандал, разрушила семью! Из-за каких-то денег! Сама виновата теперь, что он страдает!
— Вот и ваша настоящая сущность, Кристина Антоновна. Только что была «Юлечка-дорогая», теперь — «эгоистка». Дело не в деньгах, а в предательстве. Вы и ваш сын решили, что врать мне — допустимо, если вам это удобно. И теперь, когда правда всплыла, вы делаете виноватой меня. Нет. Я не приму это. Ваш звонок окончательно утвердил меня в правильности решения.
— Ты не смеешь! — воскликнула свекровь. — Неблагодарная! Мы же хотели как лучше! Юра не заслуживает такого! Ты пожалеешь ещё!
— До свидания, Кристина Антоновна. И, пожалуйста, больше не звоните, — сказала Юлия и сбросила вызов.
Этот разговор окончательно убедил её: в семье, где мать поощряет обман ради своей выгоды, а сын ей подыгрывает, — места для неё не было.
Через полгода, после тяжёлых переговоров, развод был завершён. Имущество разделили поровну. Юлия вышла из этой истории без иллюзий, но с твёрдостью, которой раньше в себе не знала.
