Екатерине Борисовне было 65, но выглядела она не старше 45. Её всегда окружал аромат дорогого парфюма, а в руках неизменно была новая дизайнерская сумочка.
Сегодня это был клатч ярко-фуксийного оттенка. Женщина сидела на кухне у сына и его жены, неспешно потягивая кофе.
— Аленочка, кофе у тебя… ну, терпимо, — произнесла свекровь, едва пригубив чашку. — Но вот у того бариста в кофейне в центре — просто нектар. Тебе стоит попробовать.
Алена, занятая мытьем посуды, мельком взглянула на унылый двор за окном.
— Спасибо, Екатерина Борисовна, но 500 рублей за чашку — роскошь не из моего бюджета, — ответила она ровным голосом. — Я в одних джинсах уже третий год, а кроссовки давно не белые.
В этот момент на кухню вбежал Дамир, услышав голос матери из ванной. От него пахло свежестью и новым одеколоном, купленным на сдачу после очередного денежного перевода отцу.
— Мамочка, привет! — он чмокнул мать в щеку. — Алена, любимая, — с привычной быстротой поцеловал жену в макушку. — Как прошёл день?
— Как всегда, — пожала плечами Алена, вытирая руки полотенцем. — С утра собирала Алину в сад, потом по работе дистанционно, затем — магазин… А у тебя?
— Всё отлично! Зарплату сегодня получил, — он с гордостью показал новый смартфон. — Уже отправил папе, как договаривались. Хорошо, что проценты начисляются, скоро опять махнём к морю!
— Ах, море… — оживилась Екатерина Борисовна. — В прошлый раз в Турции было блаженство. Дамир, ты не забыл, что мне нужно новое парео? То уже устарело, не модное.
— Конечно, мама, я же пообещал, — махнул рукой сын, будто речь шла о мелочи. — Папа из моей зарплаты тебе выделит.
Алена почувствовала, как будто по ней прошёл разряд тока. Его высокая зарплата снова испарилась в бескрайние нужды родственников.
Два года назад, на одном из воскресных ужинов, свёкор уверял сына:
— Я на карту получаю процент каждый день, прикинь! Можно неплохо заработать.
— Дамир, у вас семья, ребёнок… Лишние деньги не помешают. Переводи зарплату отцу, а он потом отдаст больше, — подключилась к разговору Екатерина Борисовна.
— Почему бы и нет? — согласился тогда Дамир, не посоветовавшись с женой.
С того момента деньги семьи стали регулярно перетекать на карту Тимофея Гавриловича. Алена видела от этой схемы только редкие поездки в отпуск. В остальном — полное молчание.
— Дорогой, — заговорила Алена, когда свекровь ушла в гостиную. — Может, обсудим бюджет? Алине скоро в школу, нужно купить форму, учебники…
— Ален, ну что опять? — Дамир раздражённо достал бутылку крафтового пива. — Мы же всё решили! Папа управляет моими деньгами, он умный, проценты капают. Отпуск будет — отдохнём! Всё хорошо. Ты же справляешься!
— Справляюсь?! — голос дрогнул. — Я закупаюсь по скидкам, сама шью Алине одежду, к парикмахеру не ходила уже полгода! А твоя мама вчера рассказывала, как делала ботокс и массаж за наши «отпускные»!
— Это её средства! — резко парировал он. — Папа ей помогает. Она следит за собой, это достойно уважения.
— Я не завидую, я возмущена! — Алена чуть не закричала. — Мы еле сводим концы с концами, в то время как они живут на широкую ногу за счёт твоей зарплаты!
— Не преувеличивай, — фыркнул он. — Скоро Новый год — поедем в Сочи. Папа обещал, проценты в этом году повысятся.
Алена отвернулась — чтобы он не увидел её слёз. Этот «процент», как и всегда, растворится в ботоксе и модных шмотках.
Через неделю
Алена привезла Алину к свёкрам на выходные. Открыл Тимофей Гаврилович.
— О, Алена! Заходи! — он выглядел растерянным — явно ждал сына, а не невестку.
Из гостиной раздавались громкие голоса Екатерины Борисовны и Кати, младшей сестры Дамира.
— Мам, представляешь, я эту сумку видела у Лены! Такой сочный цвет!
— А я тебе про шубу рассказывала? Натуральная норка! Не то, что у Марьи Ивановны, — раздавался голос свекрови. — Борис, сколько у сына осталось на карте?
— Денег нет пока, — тихо сказал Тимофей, уходя в гостиную. — Дамир в следующий раз переведёт…
— Дамир? — переспросила Екатерина Борисовна с лёгким презрением. — Он всегда вовремя. Скажи ему, что надо срочно! Шуба последняя, сумка — необходима Кате для института!
Алена замерла в прихожей. В её голове пульсировали слова: «Как только придут деньги от Дамира…».
Она наконец поняла: не было никаких процентов. Это была схема по выкачиванию зарплаты.
Вечером, когда Дамир вернулся, жена ждала его у двери.
— Привет, любимая! Что-то ты не в духе…
— Твои родители уже придумали, как потратить твою следующую зарплату, — сказала она холодно. — На шубу и сумочку. Срочно.
— Ну… у мамы планы. Зима же… А Катя — девушка, ей надо выглядеть…
— А Алине не надо тёплой обуви? Нам не нужен новый холодильник? Я живу в режиме экономии, а твоя семья кутит за твои деньги!
— Они же тоже семья! — попытался возразить он.
— Твоя зарплата — 200 тысяч. Мы тратим 400 в год на отпуск. Куда деваются остальные 1.6 миллиона?
— Ну… я не всё перевожу. Оставляю немного на сигареты, бензин…
— Даже если 170 тысяч, умножь на 10 месяцев. Почти два миллиона! На что?!
Алена сделала паузу.
— Я больше не могу, Дамир. Или ты что-то меняешь — или развод.
Впервые за долгое время он посмотрел на жену серьёзно. Его лицо побледнело.
— Ты… правда?
— Да. Я устала. Хватит кормить всех, кроме нас.
После этого разговора Дамир так и не перевёл деньги родителям. Когда зарплата пришла, он позвонил матери.
— Мам, я решил больше не перечислять вам деньги.
— Что?! Почему?! А проценты?
— Нам больше не нужно. Мы сами разберёмся.
— Сынок, как ты мог… Это предательство…
— Я открыл накопительный счёт. Прощайте, шубы и сумки.
Мать кричала, визжала, звонила снова и снова. Потом подключился отец, а за ним — Катя. Все требовали вернуть всё, как было.
Он молча сбрасывал звонки.
Через полгода родственники перестали настаивать. Но общение с ними почти сошло на нет.
И Алена впервые почувствовала: она живёт своей жизнью — без лишних «процентов».
