Вика вышла из подъезда, неся в одной руке увесистую сумку, а в другой — мешок со шпаклёвкой. У подъезда ее уже ждал Антон, развалившись в машине и бездумно листая ленту в телефоне.
— А ты вообще собирался помочь мне? — спокойно, но с намеком на упрёк, произнесла она, закрывая багажник.
Антон лишь пожал плечами:
— Ты ведь сама говорила, что справишься.
— Я не про эти мешки. Я про всю квартиру. Кто ремонтом занимается, с прорабами говорит, выбирает плитку и фартук на кухню? А кто всё время твердит: «я в этом не разбираюсь, сама решай»?
Он молча завёл двигатель и тронулся с места. Вика отвернулась к окну.
Обоим было чуть за тридцать. Вика работала снабженцем в торговой фирме, тащила на себе не только образцы товаров, но и весь быт на плечах. Антон трудился удалённо в сфере IT, и коллеги Вики за глаза шутили, что её муж — это просто «дополнение к ноутбуку».
Они жили в квартире, доставшейся Антону от бабушки — двушка в старом панельном доме с потрепанными обоями и разваливающейся мебелью. Но, по крайней мере, жильё было своё. Правда, квартира оформлена исключительно на Антона. Официально они не были женаты. Вика как-то пыталась поговорить о ЗАГСе, но он только буркнул: «Зачем? У нас и так всё нормально».
Спустя три года совместной жизни она больше не выдержала — захотелось перемен. Новой кухни, где не разваливается каждый второй ящик. Чистых стен, к которым не страшно прикоснуться. Уютной ванной, где не тянет ржавчиной. Всё организовала сама: нашла бригаду, изучала рынок стройматериалов, сравнивала цены, колесила по магазинам.
Практически все накопления Вика вложила в обновление квартиры. Отпуск, подарки, «на чёрный день» — всё ушло в ремонт. По ночам она проверяла остатки на счетах, с тревогой думая: если что-то случится — она останется с пустыми руками. Но остановиться уже не могла — слишком хотелось жить в нормальных условиях.
Антон, как всегда, уходил от участия:
— У тебя лучше получается, ты в этом разбираешься.
— На самом деле ты просто не хочешь, — устало говорила она.
— Мне и так нормально. Тебе надо — вот ты и делай.
И она делала. А он только комментировал: «Норм», «Сойдёт», «Маме покажу — ей понравится».
На время ремонта нужно было куда-то переехать. Был выбор: снять жильё или временно обосноваться у его матери, Валентины Павловны.
Съём дорого, и так каждая копейка на счету. Вика намекнула на аренду, но Антон отмахнулся:
— Зачем платить? Мама будет рада, всё равно одна там сидит. Лучше уж к своим, чем чужим деньги отдавать.
Так они и переехали. Две недели в захламлённой хрущёвке с коврами на стенах, стойким запахом солений и старой кошкой, которая облюбовала их постель. Вика чувствовала себя лишней. Даже тапочки ей дали «на время». То же — с посудой.
— Викуся, не привыкай сильно. Это ведь временно, пока ремонт идёт. Всё равно ведь квартира-то Антошкина, — с улыбкой, но вполне определённым тоном напоминала свекровь, прижимая кастрюлю борща.
Антон только ухмылялся:
— Мама шутит.
А Вике почему-то не было смешно.
Когда ремонт продвинулся, они заехали осмотреть, как идут дела. С ними напросилась Лена — жена брата Антона. С собой притащила двух детей. «Мы на минутку», — сказала она, но дети тут же натоптали грязь, начали гонять мяч по прихожей и ныли, что «здесь скучно и воняет пылью».
В тот же день подъехала Валентина Павловна. Медленно обошла квартиру, похлопала по новым подоконникам, провела рукой по обоям, пощёлкала выключателями.
— Молодец, Викуля, всё по уму делаешь. Главное — чтоб удобно было.
Затем посмотрела на светлую плитку и добавила:
— Ну, плитка, конечно, маркая… Но если аккуратно, то будет служить. Потом нахмурилась и указала на угол:
— А здесь шов гуляет. Мастера нынче дерут, а делают кое-как. Но ничего… Главное, чтобы вам самим нравилось.
— Очень уютно выходит, — заметила Лена, окинув взглядом отделку.
— Наверное, мебель вы с собой не повезёте? У меня подруга кухню почти новую отдаёт, могу дать её номер.
— Не нужно, мы уже всё купили, — ровно произнесла Вика.
Антон отвёл взгляд, будто стыдно стало. Потом тихо буркнул:
— Мама говорит, что ты всё сама решаешь. Даже не спрашиваешь.
Вика промолчала.
Прошла ещё неделя после окончания ремонта, и они, наконец, вернулись в квартиру. От линолеума ещё тянуло запахом клея, а шторы благоухали новизной. Вика медленно обошла комнаты, оценивая, как легли плинтусы. Тишина. Наконец-то. Никто не указывает, какую кружку для чая использовать.
На следующий день появилась Валентина Павловна — с авоськой и пакетом пластиковых контейнеров.
— Викуся, я у вас временно, на недельку. У себя ванну чиню — плитка вся отходит, и унитаз давно пора поменять.
Вика собиралась предложить помощь с подбором мастеров, но та уже продолжила:
— Я устроюсь на диване в комнате, не переживай. Утром борща наварю, только, пожалуйста, не разбрасывайте всё, как в прошлый раз.
Антон отозвался только:
— Мам, чувствуй себя как дома.
Прошло пару дней — в коридоре появилась новая вешалка. Потом — покрывало на кровать. Затем — контейнеры с подписями: «первое», «второе», «сладкое».
Когда Вика выбросила пустую упаковку из-под маргарина, свекровь окликнула:
— Подожди! Зачем выкидываешь? Я в неё перловку насыпать хотела. У меня есть ещё, но этот — с удобной крышкой!
Вика сжала челюсть. А потом услышала из комнаты:
— Ну и чего ты опять недовольна? Мама старается, помогает, а ты только и ищешь, к чему придраться. Может, ты просто не хочешь, чтобы она здесь была?
Вика снова промолчала. Но внутри что-то надломилось.
Сначала это казалось мелочами — покрывало, вешалка, записки на холодильнике. Но с каждым днём становилось всё очевиднее: Валентина Павловна не просто задержалась — она заполнила собой всё пространство. Её вещи, голос, запах еды — всё это теперь было частью квартиры.
— Вы опять поставили в холодильник контейнеры? — устало спросила Вика, открыв дверцу и увидев очередную банку с супом. — Я же только вчера выбросила три. Куда ещё?
— Не выбрасывай, пригодятся, — донеслось из комнаты. — Потом всё в них разложим, удобно же.
Молча отодвинув контейнеры, Вика достала молоко. На столе лежала записка: «Викусь, купи яйца. Хлеб на исходе».
Тапки снова шаркали в прихожей. Вещи падали из рук: ключи не на месте, полотенце чужое, куртка — не её. Вика стирала вручную, избегая общей машинки, которую теперь хозяйствовала свекровь.
Поздно вечером Антон зашёл, поел на скорую руку, кивнул матери и ушёл в спальню.
— Тебя вообще не тревожит, что твоя мама уже неделю здесь живёт? — Вика пыталась говорить спокойно.
— Мам, ты скоро домой поедешь? — неуверенно спросил Антон.
— Да я ж ненадолго, пока с ванной разбираюсь. А тут у вас и чисто, и уютно. Да и Вика всё делает, мне не в тягость.
Вика отвернулась. На сердце стало ещё тяжелее.
Позже, убираясь на кухне, она случайно услышала из прихожей голос Валентины Павловны:
— Ну вот, ремонт закончили. Остались только мелочи. А там, может, и Пашке поможем. Трое детей, жить тяжело, а квартиру снимать дорого. Тут ведь просторно…
Вика застыла. Всё усилие, каждый потраченный рубль, бессонные ночи — теперь обсуждались как будто квартира уже не принадлежит ей.
Позже, вечером, она попробовала поговорить с Антоном. Он уткнулся в телефон.
— Я слышала, как твоя мама обсуждает, чтобы Паша сюда переехал. Ты в курсе?
— Ну перестань, она просто болтает. Ей внуков жалко. Ты ж знаешь, она добрая. Не принимай близко.
— Это не просто болтовня. Мне неприятно, что обо мне никто не спрашивает. А я ведь здесь живу!
— Ты всегда всё усложняешь, Вика.
Она смотрела на свои руки — кожа сухая, ногти ободраны после ремонта. За этот месяц она прошла через всё: конфликты, компромиссы, бессонные ночи. И наконец поняла: устала не от ремонта, а от того, как на неё обрушивается забота, которой не просила.
На следующий день пришёл Паша. Осмотрел кухню, потрогал шкафчики.
— Всё как новенькое. Нам бы с Ленкой такую. А то по углам с детьми… Жуть.
Повернулся к Вике:
— Тебе повезло. Живёшь в красоте, да ещё и не жена — ничего не должна, а всё при тебе. По сути, у тебя тут прав никаких.
Она хотела ответить, но сжала губы.
А за ужином Валентина Павловна предложила:
— У Паши сейчас проблемы. Может, вы на время ко мне переедете, а они — сюда? Или наоборот. Всё ж семья, должны помогать.
— Я не хочу никуда уезжать, — тихо сказала Вика.
— Ну зачем ссориться из-за мелочей? — буркнул Антон.
— Какие мелочи? — Вика удивлённо подняла брови. — Это ты называешь мелочью?
— Да ладно вам, — вмешалась свекровь. — Просто подумайте. Мы ж свои люди.
Этим же вечером Вика ушла к подруге.
— Оль, я не знаю, что делать. Всё вложила, а теперь будто чужая у себя дома.
— Так ты и есть чужая, — спокойно сказала подруга. — Это не твоя квартира. Никто тебя не защищает. Ты удобна — пока выгодна. А потом просто попросят уйти. Ты им — никто.
Вика плакала. А утром дома села за стол и стала собирать документы. Чеки, переводы, выписки. Считала — сколько потратила на ремонт, мебель, технику. Машину купили вместе, но оформлена на неё. И вложила она больше. Тогда думала — общее. Теперь поняла — это её единственное доказательство.
Антон дал только на плитку — 70 тысяч. Остальное — она.
И вдруг стало ясно: она у порога. Остался один шаг.
Наступило утро. В квартире пахло овсянкой. Свекровь переставляла посуду, вполголоса болтала по телефону — нарочно громко.
Вика налила кофе, посмотрела на папку с бумагами. Всё готово. Осталось сказать.
Вечером, когда все были дома, она поставила папку на стол.
— Мне нужно поговорить, — сказала спокойно.
— Что опять? — не оборачиваясь, отозвалась Валентина Павловна.
— Квартира — не моя, я это понимаю. Но всё, что здесь есть — оплачено мной. И если вы решите, что можно спокойно отдать это жильё другим — я уйду. Молча. Либо возвращайте мне вложенное, либо я забираю своё.
Антон нахмурился.
— Машина в три раза дороже ремонта. К чему это всё?
— Просто к тому, что Паша с семьёй здесь жить не будет. Я не ради этого старалась.
— Ты что, нас шантажируешь?! — закричала свекровь. — Забыла, как Антон тебя на руках носил?
— Я больше не хочу это слушать, — Вика встала. — Вы всё равно ничего не поняли.
Ночью она не сомкнула глаз. На рассвете собрала сумку и ушла.
По дороге смотрела варианты аренды. Всё казалось неподходящим, но однокомнатная квартира в соседнем дворе — подошла идеально. Через пару часов у неё были ключи. Белые стены, стол, шкаф, старый диван. Пусто, но спокойно.
Антон написал спустя сутки: «Ты что, обиделась? Приезжай. Хватит дурить». Вика не ответила.
Через неделю на работе предложили переезд: новый офис, жильё, должность.
Она согласилась.
Когда пришла за вещами, Антон встретил у двери:
— У тебя кто-то есть? Или совсем уже с ума сошла?
— Нет. Просто больше не могу так жить.
— Ты машину зачем забрала? Мне же ездить надо! Она ведь и моя!
— Она оформлена на меня. И я вложила больше. Ты знаешь это.
— Решила красиво уйти, да?
— Нет. Просто хочу вернуть своё.
Антон ушёл в комнату. Она — в новую жизнь.
В новом городе она сразу поехала в служебную квартиру. Всё было просто, но чисто. Разложила вещи, поставила вазу с ромашками. Телефон пиликнул: «Ну и пусть. Сын ей не подошёл…»
Вика села на подоконник. Сумерки поглощали город. Но в этой тишине было не одиночество, а начало. Спокойное, своё.
Она встала, заварила чай. И впервые за долгое время — улыбнулась себе в окне.
