— Ты хоть волосы помыла? — услышала Лида холодный укол от Семёна, даже не поднявшего взгляд от телефона.
Она резко отвернулась от плиты, держа в руках кастрюлю с овсянкой. Старый халат, пучок взлохмаченных волос, синяки под глазами. Дочка плакала и цеплялась за маму, а Лида, одной рукой прижав её к себе, другой мешала кашу, опасаясь пролить её на пол.
— Верно, спасибо за заботу. Завтра протру и глаза — может тебе станет легче, — выдохнула она устало, глядя мимо него.
— Я просто сказал. Разве так сложно за собой следить? — фыркнул он и продолжил листать социальную ленту.
На кухне пахло пригоревшим молоком. Лида поставила тарелку на стол, налила чай. Семён лениво сидел, мешал кашу ложкой и, наконец, проговорил:
— Ты давно в зеркало смотрилась? Знаешь, на работе Света, в декрете была — ухоженная, аккуратная. А ты…
Лида молча начала убирать посуду. Внутри была пустота — ни злость, ни слёзы — только апатия.
Поздним вечером, когда Катя не засыпала, плакала и ложилась через раз, Лида одновременно пыталась её успокоить и отстирать кофточку, залитую кашей. В тазу остывала тёплая вода. Семён лежал на диване, глядя в телефон.
— Вот ты и есть настоящая. В тазу с мыльной пеной, без маникюра и желания, — сказал он, уставившись на её спину.
— А у тебя есть желание? Сделать хотя бы что-то в доме, — тихо спросила она, не оборачиваясь.
Он пожал плечами:
— Ты всегда такова была. Просто раньше скрывала это.
Лида выпрямилась. Руки мокрые, вода стекала по ним.
— Я делаю всё для этого дома и ради Кати. На себя времени нет. Совсем. Правда, ты хоть раз это заметил?
— Это не мои проблемы. Женщина должна выглядеть. А не… ну, ты понимаешь.
Она барабаном хлопнула дверцей стиральной машины и провозгласила с вызовом:
— Хочешь идеальную домохозяйку — оставайся дома, мой пол, стирка и уборка — а я пойду на маникюр.
Семён усмехнулся:
— Это тебе уже не поможет. Ты просто не понимаешь, о чём я говорю…
Прошло несколько дней. В доме царила ледяная тишина. Катя кашляла ночью, Лида вставала, укутывала её, давала сироп. Утром повела к педиатру. Семён, не отрываясь от ноутбука:
— У меня совещание. Поможешь сама как-нибудь.
Когда в квартиру пришла свекровь, Лида сначала не поняла, кто открыл дверь. Татьяна Петровна принесла миску с бульоном и села рядом с кроваткой Кати, бросив взгляд на невестку:
— А ты как? Худенькая стала… Что у вас происходит?
— Ничего, — коротко ответила Лида.
— Не обманывай. Он с тобой холоден, ты молчишь. Это не жизнь, так.
Лида вздохнула, молчала. Вечером Семён вернулся поздно, с запахом алкоголя. На воротнике у него — след помады. Лида задержала взгляд:
— Это что?
Он раздражённо отмахнулся:
— Просто поцеловали в баре. Не драматизируй.
— Ты пил? У помады след… и ты даже не пытаешься говорить правду.
— Не начинай, — ответил он резко. — Да, есть у меня кто-то. Ухоженная, женственная. Мне надоело всё это болото.
Лида молча ушла в спальню, села рядом с Катей. Тихо гладила дочку.
Семён собрал вещи утром и ушёл. Лида была у окна. Без эмоций.
Весь день она словно в тумане — делала всё на автомате. Вечером, когда Катя взвизгнула во сне, Лида проснулась и слёзы хлынули сами.
Она сидела с ребёнком на руках и потянулась к телефону. Дрожащими пальцами набрала номер старшей сестры Марины.
— Я не знаю, как жить дальше… — прошептала Лида. — Внутри провал.
— Я приеду. Утром. Не одна ты. Приготовлю что-нибудь вкусное, помолчим, — поддержала сестра. — Потихоньку всё наладится.
Лида кивнула, хотя ей это было не видно. Она откинулась и крепко прижала Катю к себе.
Утром Марина тихонько вошла с продуктами, села рядом и улыбнулась — чуть грустно, но по‑сестрински тепло.
На кухне запахло бульоном. Лида стояла у стула, держась руками.
— Я еду, — сказала Марина. — Просто приехала. Можно?
— Конечно, — хрипло ответила Лида.
Она поняла: впервые кто-то делает что-то для неё самой.
Когда в дверь позвонила свекровь с соком и фруктами, Лида отступила:
— Привет… я к Кате, можно? — спросила та.
— Конечно, — кивнула Лида, и свекровь вошла.
Татьяна Петровна тихо сказала:
— Он многое разрушил, глупо всё сделал. Но я здесь. Если нужна помощь с малышкой — я рядом.
После её ухода Марина достала из сумки банку кофе и старые фотографии. Они сидели до обеда. Смех — хриплый, нервный — но живой.
Вечером звонок от Семёна:
— Хочу обсудить раздел квартиры.
— Делай, как считаешь. — Лида ответила спокойно.
— Хотел бы …по-человечески.
— Уже поздно.
Она отключилась и перевернула телефон экраном вниз.
На следующей неделе Кати стало легче. Лида вошла в привычный ритм: прогулки, каши, уборка. Тишина уже не пугала. Свекровь заезжала пару раз — приносила игрушки, молча сидела рядом. Ничего не говорила — и это не требовалось.
Татьяна Петровна однажды сказала:
— Я не держу на него обиду… Но он выбрал другой путь… А ты — настоящая… Домашняя. Я бы так поступила.
Лида тихо ответила:
— Он сам выбрал.
Через несколько дней знакомая предложила подработку: администрировать онлайн-занятия. Лида сначала сомневалась, но согласилась:
— Попробую.
Вечером, во время мытья посуды, Катя топнула ножкой:
— Папа!
Лида замерла, подошла и обняла дочь:
— Папа теперь не живёт тут. Но я с тобой. Всегда.
Катя устало положила голову на плечо. Лида почувствовала тепло спокойствия.
Прошло несколько месяцев. По вечерам она работала, подключалась к занятиям, общалась с людьми. Свекровь периодически отправляла фото с книгами для Кати, без слов.
Однажды позвонил кто-то на звонок. На пороге стоял Семён — грустный взгляд, игрушка в руках:
— Я просто хотел видеть Катю. И тебя.
Лида не шагнула назад:
— Катя спит.
— Я был неправ, — сказал он тихо. — Прости.
— Скажи это ей, — сказала Лида. — Она ждёт…
Он сделал шаг вперед:
— Может, поговорим?
— У нас нет «просто» уже.
Она закрыла дверь мягко, но твёрдо. Семён остался стоять, потом ушёл.
Позже он вернулся, молча, но Лида сказала:
— Предателей не прощаю.
Он ничего не ответил и удалился.
Скоро Лида шла по улице мимо подъезда — он сидел на лавке и сказал:
— Я виноват, ты была права. Всегда.
— Я уже не та, — спокойно ответила она. — Не хочу обсуждать.
Он молчал. Она прошла мимо.
На кухне появился запах свежей выпечки. Катя бегала и прятала печенье — тихо. В комнате светло. Тишина была наполнена жизнью.
Позже пришла Татьяна Петровна:
— Он пытался… но ты сделала всё правильно. Я рада, что ты нашла себя. Я хочу видеть Катю. С дочкой всегда.
Лида кивнула. И поняла, что может дышать глубже. Без прошлого. Без оглядки.
Катя забралась к ней на колени, обняла: Лида поняла — всё закончилось, но жизнь только начинается. Она осталась собой. И теперь её путь — действительно её.
