Вся квартира была залита мягким светом гирлянд. В воздухе витал аромат ванильной выпечки и изысканных духов от нарядных гостей.
На праздничном столе, между разнообразными закусками и салатами, высился торт с надписью: «С любовью, малыш!»
Это был наш вечер — вечеринка в честь будущего ребенка Анжелики и Тимура. Анжелика была уже на шестом месяце беременности.
Она рефлекторно гладила округлившийся живот, где кроха время от времени давал о себе знать едва ощутимыми толчками.
Тимур светился от счастья. Он нежно обнимал жену за талию — или, точнее, за то, что от нее осталось — и шептал ей:
— Моя красавица будущая мама… Всё просто волшебно, правда?
— Правда, — кивнула Анжелика, улавливая восхищённые взгляды подруг. — Если бы только твоя мама не…
Наталья Николаевна уже находилась в комнате. Как всегда — безупречна: строгий костюм, идеальный макияж и оценивающий взгляд.
Она держалась чуть поодаль, словно была не участником события, а высокопоставленным гостем. Ее презент — огромная коробка с дорогущим, но откровенно старомодным комплектом постельного белья — стоял в углу и вызывал у Анжелики лёгкое уныние.
Праздничное настроение росло: звучали тосты, смех, поздравления. Анжелика наконец расслабилась и съела второй миниатюрный капкейк.
Но тут к ней приблизилась Наталья Николаевна. Она словно парила, приближаясь к столику, за которым стояли Тимур, его жена и пара её подруг.
Проницательный взгляд скользнул по тарелке Анжелики, а затем – на её живот.
— Анжелика, милая, — начала она голосом, сладким, как патока, но всегда предвещавшим беду. — Я понимаю, беременным хочется сладкого. Но твой врач разве не говорил тебе о контроле веса? Особенно в твоем состоянии.
Щёки Анжелики вспыхнули. Подруги замерли, переглянувшись.
— Мама, всё в норме, — поспешно вмешался Тимур. — Анжелика здорова, врач доволен.
— Доволен? — бровь Натальи Николаевны высоко поднялась. — Тимур, милый, ты ведь сам видишь — она очень… округлилась. Особенно лицо и… верх. — Её взгляд откровенно задержался на груди Анжелики. — Это не только ребенок, поверь. Лишний вес потом будет тяжело сбросить. А рожать с ним — настоящее мучение. И для мамы, и для малыша. Тазовые кости могут просто не справиться, ты понимаешь?
Разговор резко прервал веселье. В комнате повисла тишина, полная неловкости. Некоторые гости опустили глаза, кто-то сделал вид, что не слышал.
— Наталья Николаевна, прошу вас… — еле слышно произнесла Анжелика, чувствуя, как ее пальцы дрожат. — Сегодня ведь праздник…
— Именно поэтому я и говорю! — она развела руки в стороны. — Я ведь переживаю за вас обоих. Я уже проходила через это! Хочу уберечь от ошибок. Посмотри на себя! — Она показала в сторону платья Анжелики. — Оно вот-вот лопнет! А ноги? Отёки уже начались. Это всё сахар и мучное. Потом будут проблемы с кожей, целлюлит, обвисание… И ребенку сложно развиваться в такой среде.
Каждое слово отзывалось внутри Анжелики, как удар. «Округлилась», «лишний вес», «среда», «муки»…
Она ощущала, как взгляды гостей будто прожигают её, оценивая, осуждая.
Ком к горлу подступил внезапно. Кто-то из подруг бросил ей сочувствующий взгляд, кто-то — сдержанно возмущённый. Но никто не вмешался.
Тимур тоже молчал. Его молчание оказалось самым болезненным. Оно говорило о равнодушии. Или — трусости.
— А ещё мышцы тазового дна… — продолжала Наталья Николаевна, не обращая внимания на страдание в глазах Анжелики. — При таком весе они ослабевают. В итоге — опущение органов, недержание… Ты же молодая! Неужели хочешь развалиться к тридцати?
Это стало последней каплей.
Слёзы полились из глаз Анжелики. Она махнула рукой — и перевернула стакан с морсом. Ярко-оранжевая лужа растеклась по скатерти.
— Довольно! — выкрикнула она. — Просто… хватит!
Не оборачиваясь, она выскочила из комнаты, инстинктивно прикрыв живот ладонями — словно защищая малыша от «ядовитой любви» свекрови.
За её спиной воцарилась звенящая тишина, которую спустя секунду сменили сбивчивые голоса.
Сквозь закрытую дверь она услышала, как Тимур всё-таки не выдержал:
— Мама! Как ты могла?! Кто тебя просил вмешиваться?!
— Я? Я лишь хотела помочь! Ты тоже должен быть строже — ты отец, ты в ответе!
— Мы тебя пригласили не для того, чтобы ты всё испортила! — вскрикнул он. — Зря ты пришла…
— Как ты со мной разговариваешь?! Я ведь права! Пусть скажут гости!
Подруга Анжелики медленно отставила бокал и сухо произнесла:
— Простите, но это было лишнее. Зачем вы снова доводите невестку до слёз?
— Я?! — изумилась Наталья Николаевна. — А ты кто вообще? Подруга? Ну и тебе не мешало бы в зал походить… а то скоро боком ходить начнёшь!
— Мама, ты перегибаешь! — Тимур резко схватил её за руку. — Всё, уходи.
— Я не уйду! — вырвалась она. — Стоят тут, поучают! А я тридцать лет руководила отделом статистики! Сама сына воспитала!
— Потому что с такой ведьмой никто рядом и дня не выдержал, — процедила подруга, защищавшая Анжелику.
Наталья Николаевна отшатнулась от неожиданности, но потом молча кинулась на обидчицу.
В считанные секунды у неё в руках оказался пучок чужих волос, послышался крик, и подруга Анжелики ринулась в ответ.
Тимур и несколько гостей с трудом разняли дерущихся женщин.
Анжелика всё это слышала, но выйти из спальни не решалась. Её трясло.
Она только хотела одного — чтобы все ушли.
Прошло несколько минут, стало тихо. Затем послышался стук в дверь:
— Анжелика, ты не спишь?
— Нет, — устало ответила она.
— Мама… больше не появится. Такое устроила… на Алену набросилась… Я её выгнал. Всё. Больше её в этом доме не будет. Я ей сказал, она кричала про неблагодарность…
— Я слышала, — кивнула Анжелика. — Алена пострадала… из-за меня…
— Я завтра сам ей позвоню. Извинюсь, свожу в салон, всё возмещу. Она молодец. А мама… она показала своё лицо. Я знаю, моё молчание было предательством. Но я… я не знал, что сказать. Теперь знаю. Больше никогда.
Он вышел из комнаты, но вскоре вернулся — с двумя чашками травяного чая и одним капкейком.
— Ты не успела доесть, — тихо сказал Тимур, ставя десерт на тумбочку. — Это твой праздник. Твой капкейк. И только ты решаешь, что тебе можно.
Ни Тимур, ни Наталья Николаевна после этого не пытались восстановить отношения. Он не желал прощать. Она — не видела, в чём виновата.
