— Алина, ты уверена, что это точно твой ребенок? В нашей семье у всех глаза были голубыми.
— А у меня, Людмила Аркадьевна, карие. Генетика — штука сложная.
С этого невинного на первый взгляд обмена фразами начался мой сложный путь в роли невестки. Это стало первым укором со стороны свекрови после рождения Миши. В её глазах мелькнуло что-то недоброе, уголки губ опустились, и я поняла: она объявила мне вoйну.
Мы с Игорем встречались меньше года, когда он сделал предложение. Я до сих пор помню, как дрожали его руки, когда он протягивал кольцо в уютном итальянском ресторанчике. Через неделю предстояло знакомство с его родителями.
Когда дверь открыла его мама, её взгляд окинул меня с головы до пят. От туфель до скромного платья, которое я долго выбирала. В её улыбке не было тепла, она застряла между равнодушием и лёгким разочарованием.
— Игорь всегда выбирал интересных девушек, — с едва уловимым сарказмом произнесла она, протягивая руку. — Надеюсь, ты задержишься дольше, чем прежние.
Свёкор, Николай Петрович, напротив, был дружелюбен. Назвал меня дочкой, предложил наливку, его глаза светились искренним теплом, которое сглаживало холодность супруги.
На свадьбе Людмила Аркадьевна блистала в наряде, стоившем дороже части торжества. После первого танца она отвела меня в сторону.
— Рано или поздно он поймёт, что ты ему не пара, — прошептала она, окутывая меня шлейфом дорогих духов. — Но, надеюсь, к тому моменту ты не успеешь наломать дров.
Беременность для меня стала радостью, а для неё — новым поводом для придирок. Под видом заботы она допрашивала меня, словно на допросе. А когда появился на свет Миша, её взгляд стал ещё подозрительнее. Она осматривала младенца, как улику.
Я замечала, как она шепталась с Игорем в коридоре. Его хмурый вид, молчание, отстранённость. Я считала это усталостью, пока однажды не услышала:
— А ты не задумывался, откуда у него такой цвет волос? У тебя были светлые, у неё чёрные. А у Миши — каштановые. Как такое может быть?
Он продолжал обнимать меня и целовать сына, но я чувствовала: семена сомнений уже проросли.
На семейных сборах свекровь рассказывала истории о предательствах, делилась примерами из жизни, ненавязчиво упоминала генетические тесты и их «пользу». К первому дню рождения сына в нашей семье появилась трещина. Игорь стал всё чаще задерживаться, а свекровь названивала с притворной заботой.
В один из вечеров Игорь пришёл домой пораньше. Он долго молча наблюдал, как я кормлю Мишу, затем произнёс:
— Алина… Давай сделаем тест. Просто, чтобы закончить это навсегда.
Моё сердце сжалось, но я не показала вида.
— Ты сомневаешься?
— Нет! Я хочу заткнуть всех, вот и всё.
Я устала от взглядов, недомолвок, шёпота за спиной. И согласилась.
На следующее утро мы поехали в клинику. В холле уже ждали его родители. Свёкор крепко обнял меня:
— Не переживай, я тебя знаю. Всё будет хорошо, — шепнул он. Потом, с улыбкой, добавил: — А давай я тоже сдам анализ. Для компании.
Людмила Аркадьевна напряглась. В её лице на мгновение промелькнуло что-то тревожное, но она быстро взяла себя в руки:
— Ну что за глупости.
— А почему бы и нет? — пожал плечами Николай Петрович. — Семейный флешмоб.
Результаты обещали через трое суток. Я не знала, что страшнее: подтвердить очевидное или увидеть, как рушится доверие.
Три дня длились вечность. Я разглядывала лицо Миши, в котором видела и черты Игоря, и свои. Он был нашей копией. Но, несмотря на это, ночами я не могла уснуть.
На третий день пришли результаты. Все собрались у нас дома. Свекровь выглядела безупречно. В руках теребила платок, но это было единственным знаком её нервозности. Свёкор принёс игрушку для Миши, ласково потрепал его по голове.
Игорь разорвал конверт. Пробежал глазами текст и поднял взгляд на меня:
— Миша — мой сын. Вероятность 99,9%.
Я не чувствовала победы, только изнеможение. Свекровь нервно рассмеялась:
— Ну, теперь всё ясно. Впредь выбирай осторожнее, Игорёк.
Свёкор попросил посмотреть результаты. Его лицо побледнело, когда он прочёл текст:
— Подождите… По моим данным выходит, что я не отец Игоря.
Игорь побелел. Свекровь замерла.
— Ошибка какая-то! — попыталась возразить она.
— Правда? — взгляд Николая был ледяным. — Может, пора рассказать правду, Люда?
Её лицо изменилось. Макияж не смог скрыть дрожащих губ.
— Это было один раз… Я думала… Я была уверена, что ты его отец…
Игорь встал, подошёл ко мне, взял за руку. Его пальцы были ледяными. Миша в соседней комнате заплакал. Я пошла к сыну. Его тепло прижалось ко мне, и мне не нужно было ничего больше.
За дверью продолжалась драма. Голоса спорили, кричали, утихали. Я не хотела знать подробностей. Не хотела видеть лицо того, кто мог быть отцом моего мужа. Не хотела больше смотреть на рухнувшую иллюзию.
Позже Игорь пришёл ко мне. Его лицо было уставшим. Он сел рядом, коснулся пальцем руки сына. Миша взял его за палец и рассмеялся.
— Они разошлись, — сказал он тихо. — Папа уехал к другу. Мама пыталась остановить, но он не оглянулся.
Я положила руку на его ладонь:
— Мне жаль.
— А мне нет, — твёрдо сказал он. — Я всю жизнь старался быть для неё идеальным. Только тебя выбрал по любви. Она мстила мне за это.
Мы замолчали. За окном сгущались сумерки.
— Что теперь? — спросила я.
— Я не стану таким, как она, — ответил он. — Миша вырастет в семье, где доверие не под сомнением.
На следующий день пришла Людмила Аркадьевна. Без макияжа, с дрожащими руками. Она попросила дать ей десять минут.
— Я пришла извиниться, — сказала она. — Я не ожидала такого конца.
— А на что ты рассчитывала? — спросил Игорь. — Что я уйду от Алины? Что стану жить с тобой?
— Мне казалось, она тебе не пара…
— А ты была парой отцу? — в его голосе звучала боль.
Она заплакала:
— Он заслуживал лучшего. Я всё испортила.
Я посмотрела на неё:
— Начни с правды. Дай ему время. Может, не всё потеряно.
Она удивлённо посмотрела на меня:
— Ты меня защищаешь?
Я прижала Мишу:
— Я просто не хочу стать вами.
Мы не пригласили её войти. Прощение не значит, что всё забыто. Когда дверь за ней закрылась, Игорь обнял нас.
— Завтра пойдём в парк, — сказал он. — Возьмём плед и будем кормить уток.
Я кивнула. Мне больше не нужно было объяснений. Я была честна. Я осталась. А она — осталась одна в доме, полном эха собственных ошибок.
Миша уснул. Игорь бережно унёс его в кроватку. Я смотрела, как он укрывает сына. Я знала: впереди ещё путь. Но теперь мы были вместе. Без чужих голосов, без лжи. Только мы и наша правда.
