Алексей произнёс это так, словно комментировал очередное обновление погоды — спокойно, даже без тени волнения.
Марина сперва не уловила смысл услышанного. Он сидел напротив, развалившись в кресле, с самодовольной ухмылкой. Перед ним лежала стопка бумаг. Алексей чуть подался вперёд, словно выжидая, когда его слова дойдут до адресата.
— Это шутка, да? — её голос предательски дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. — Ты действительно считаешь, что можешь забрать то, к чему не приложил даже палец?
Он слегка пожал плечами, склонив голову в сторону.
— Всё по закону, Мариш. Мы ведь муж и жена — а значит, имущество общее.
В его голосе сквозила маслянистая любезность, за которой скрывалась холодная расчётливость. На губах играла ухмылка, как будто он получал удовольствие, наблюдая за её реакцией. Но Марина заметила, как он незаметно теребит угол документа — жест, выдающий внутреннее напряжение. Хотя, по сравнению с её собственным состоянием, это было ничто.
А ведь день начинался иначе. Утром ей пришло долгожданное сообщение: «Регистрация завершена. Поздравляем!» Она стояла у окна и впервые за долгое время плакала от счастья.
Для Марины своя квартира была не просто жильём — это был символ свободы. Возможность закрыть за собой дверь и остаться наедине с тишиной, где нет нужды оправдываться, подстраиваться, угождать. Особенно — когда под одной крышей свекровь.
Галина Сергеевна, мать Алексея, была женщиной с жёстким характером и железными взглядами на семейную жизнь. Утро начиналось с упрёков: то дверь она хлопает слишком резко, то посуду не так ставит, то кофе не такой, как «любит Лёшенька».
— Мариночка, милая, — говорила она своим фирменным голосом, в котором забота переплеталась с упрёком, — может, тебе пора о настоящем подумать, а не о глупостях вроде квартиры? Вот Настя с пятого уже третьего ждёт, а ты всё в свои проекты играешь.
Марина молчала. Работала не покладая рук — фриланс, проекты, бессонные ночи. Каждую копейку откладывала. Отказалась от отпусков, шопинга, вечеринок. Алексей к идее собственной квартиры относился прохладно:
— И так удобно. Мама готовит, убирает, всё как надо. А ты — со своими фантазиями.
Но когда риэлтор позвонила и сказала, что есть хорошая двушка — светлая, уютная, с видом на парк — Марина не раздумывая поехала. И влюбилась. И купила. А теперь сидела на кухне, сжимая остывшую чашку чая, в то время как Алексей смотрел на неё с тем же самодовольством.
— Всё поровну, — снова сказал он. — Закон — это закон.
Из соседней комнаты доносился голос. Свекровь, как по команде, появилась в проёме. Она будто ждала, когда можно будет войти с «нужными» словами.
— Лёшенька, вы уже обсудили? — её тон был медовым, но в глазах сверкал лёд. Она не спеша пересекла кухню, опершись о косяк. Взгляд её был внимателен, насмешлив и холоден.
Марина подняла на неё глаза. И впервые увидела — не «маму мужа», а человека, который с самого начала считал её чужой.
— Вы это всё заранее продумали, да? — спросила она, с трудом удерживая дрожь в руках.
Галина Сергеевна сделала шаг, медленно, словно кошка, подкрадывающаяся к своей жертве:
— Мы просто думаем о будущем, милая. Тебе будет легче, если ты не будешь устраивать скандал. Зачем нервы?
«Нервы» — звучало почти как насмешка. Марина рассмеялась — коротко, сухо. Внутри у неё всё перевернулось. Они наблюдали, как она копила, работала, и теперь хотели забрать — будто это было их.
— То есть ты был со мной ради квартиры? — спросила она, не отрывая взгляда от Алексея.
Он пожал плечами:
— Ты всё преувеличиваешь. Просто так получилось.
Он говорил спокойно, но его пальцы продолжали нервно стучать по бумагам. Она чувствовала, как в ней поднимается ледяная волна. Не истерика — нет. Холодная, чёткая решимость. Боль, перерастающая в намерение.
— Думаешь, я это так оставлю? — тихо произнесла она, глядя прямо ему в глаза.
Алексей хмыкнул, но что-то в его взгляде дрогнуло. Сомнение?
Марина не двигалась. В ту секунду она поняла: в этом доме она всегда была лишней. Теперь они просто показывали это открыто. Но уйти молча? Нет. Не в этот раз.
На следующий день она оформила отпуск и начала действовать. Её цель была ясна — бороться за своё.
Первым делом — банк.
— Мне нужна выписка по этому счёту за три года, — голос был уверенным, лицо — спокойным.
— Одну минуту, — молодой специалист исчез за перегородкой. Через полчаса Марина держала в руках документ: все переводы на счёт были личные. Деньги от продажи дедушкиной квартиры, оставленные в наследство. Ни одной копейки общих средств.
Следом — консультация с юристом. В кабинете пахло бумагами и кофе. Спокойный голос специалиста звучал обнадёживающе:
— Отличная позиция. Наследство — не совместное имущество. А здесь чётко видно, что и ремонт, и покупка осуществлены из ваших средств.
— Они попытаются продавить, — сказала Марина, теребя кольцо на пальце.
— Пусть пытаются. У нас документы, а у них — слова.
Следующие дни она посвятила сборам: копии договоров, чеки на материалы, письма от заказчиков. Все были готовы подтвердить — это её работа, её труд.
День суда. Перед зданием суда толпились «поддержка» Алексея — сам он, свекровь, несколько подруг, среди которых выделялась бывший нотариус Елена Петровна.
— Может, договоримся по-хорошему? — проговорила та, почти ласково. — Отдашь Лёше часть — и всё.
Марина посмотрела, будто задумалась. Затем без слов прошла мимо.
В зале было прохладно. Алексей выглядел расслабленным, покачивал ногой. Она вошла спокойно, сжимая в руках документы.
Судья объявил заседание.
— Прошу слова, — Марина поднялась. — Ваша честь, квартира куплена на средства от продажи унаследованного имущества. Согласно закону, это не подлежит разделу.
Она предоставила всё: выписки, свидетельства, договоры. Слова были излишни — бумаги говорили сами за себя.
Алексей занервничал. Его адвокат начал торопливо шептаться, мать пыталась скрыть тревогу.
— Но… — начал Алексей, — мы ведь жили вместе, ремонт делали…
— Оплачивали? — поднял бровь судья. — Где подтверждение?
Ответа не последовало. И стало понятно: всё, на что они рассчитывали, рассыпалось.
— Суд постановляет: отказать в иске. Право собственности сохраняется за истицей.
На улице дул прохладный ветер, но Марина впервые за долгое время чувствовала, что дышит. Где-то позади Алексей зло шептал матери:
— Я же говорил — она упрямая.
— Надо было действовать иначе, — отрезала свекровь.
Но Марина уже не слушала. В этот момент она выбрала себя.
Вечером она сидела в своей квартире. Чашка с чаем медленно остывала, в комнате было тихо. Телефон мигнул — «Галина Сергеевна». Она не колебалась. Заблокировать. Навсегда.
Они пытались лишить её всего. Но она отстояла своё. Не ради мести. Ради спокойствия.
Спустя полгода, в магазине, она встретила свекровь.
— Мариночка, мы так часто вспоминаем тебя…
Марина подняла глаза. Улыбнулась. Чисто, легко. Без слов прошла мимо.
Иногда лучший ответ — молчание. А лучшая победа — жить счастливо.
