После нашего похода мне знатно досталось — задница горела, а Вовку всюду обсыпало, да ещё и пальцы у него распухли.
— Аллергия, — вынесла вердикт бабушка. — Да ещё бы! Вдвоём сожрали минимум три кило конфет. Вот чтоб вас проносом пронесло, чтоб глаза на лоб полезли! Это ж надо было так на шоколад налечь. Дед, бери у соседа мотоцикл и дуй за врачом! Пусть заодно и пальцы у этого неуклюжего посмотрит. Не дай бог, там перелом или трещина. Лучше бы у вас задницы лопнули!
Я, конечно, попытался напроситься поехать с дедом. Мне нравилось кататься в коляске — шлем наденешь, брезент натянешь и воображаешь, что летишь в истребителе. Но дед сказал, что он не лётчик, а потому отправился один. Лучше бы взял меня с собой…
Вовка тем временем лежал в бабушкиной комнате на кровати и страдал. Хотя какое там страдание — кроме пальцев, его ничего не беспокоило, разве что сыпь по всему телу. Я тоже помнил, как в детстве меня обсыпало красными пятнами, и я ходил весь в зелёнке.
— Глаза ещё на место не лезут? — поинтересовался я у Вовки.
— Пока нет, — ответил он. — Но что-то уже начинает побаливать.
— А проноса ещё нет? — мне казалось, что меня это пронесёт, ведь сыпи не было, а вот за Вовку я волновался.
Бабушка ушла к соседке на часок, надеясь, что за это время мы не сожжём дом и не улетим в космос. Потому что если сожжём, она нам угля горячего в зад напихает. А насчёт космоса переживала меньше — дураков туда не берут. В угле мы не нуждались, да и в космосе нас ничего не держало.
Но пока деда не было, я решил, что надо действовать. Насколько я понимал, бабушке с дедом на нас было, в общем-то, наплевать. Если бы кто-то из нас помер, им даже стало бы легче. Значит, надо было брать ситуацию в свои руки. Я достал аптечку, вату, бинты и зелёнку.
Мой план был вполне логичным: зелёнкой намазать сыпь, бинтом завязать глаза, чтобы не повылазили, а ватой прикрыть Вовке задницу — на случай, если начнётся пронос. Ему мой замысел казался сомнительным, но я аргументированно объяснил:
— Бинт — чтобы глаза не выпали, вата — от проноса, зелёнка — от аллергии. Всё по науке.
Сначала я набил Вовке трусы ватой. Показалось мало — добавил марлю. Потом замотал глаза бинтом. Осталось только намазать аллергические пятна.
Минут через десять я устал — пятен было слишком много и слишком мелких. Тогда я придумал гениальное решение: взять и закрасить Вовку целиком. Так и сделал. Теперь он стоял посреди комнаты, весь зелёный, и сох.
Во дворе зарычал мотоцикл. «Врач приехала», — догадался я и уселся в ожидании, предвкушая похвалу. Врач зайдёт, увидит Вовку и скажет:
— Лечить тут уже нечего! Осталось только пальцы проверить.
Дверь открылась, в комнату вошли бабушка и врач. Я приготовился к своей минуте славы и с важным видом сел на лавку.
— А это что у тебя с руками? — подозрительно спросила бабушка, но я не успел ответить. Врач зашла к Вовке…
Раздался оглушительный вопль:
— Матерь Божья!
Что-то грохнулось на пол. Бабушка метнулась в комнату.
— Ах ты, доморощенный педиатр! — заорала она и бросилась на кухню.
Я заглянул внутрь и увидел, что врач валяется в обмороке. «Ну, в общем, логично», — подумал я. Бабушка вернулась с водой и стала приводить её в чувство. Где-то внутри меня раздавался слабый голосок, что что-то тут не так, но он пока не настаивал.
Врач пришла в себя, села и хрипло спросила, указывая на Вовку:
— Это… это что?
Тут бабушка вспомнила про меня. Её взгляд остановился на мухобойке. Она протянула к ней руку и ласково произнесла:
— Иди-ка сюда, мой хороший. Гиппократ ты домашний…
Что-то в её голосе мне не понравилось. Я начал пятиться назад. Внутренний голос вдруг заорал: «Беги!» И я побежал!
Я с грохотом вылетел в сени, как раз в тот момент, когда дед пытался войти в дом, неся огромную бутыль. Бутыль, понятное дело, не пережила столкновения. Пока я летел вниз по ступенькам, за спиной раздавался оглушительный мат деда, который никак не мог понять, что вообще сейчас произошло.
Когда врач зашла в комнату, перед ней стояло ярко-зелёное существо с перевязанными глазами и огромной задницей. Шок был настолько велик, что она просто потеряла сознание. Бабушка оказалась морально крепче и только схватилась за воду.
А я минимум час просидел за дровяником, пока дед во дворе грозился оторвать мне ноги и приставить вместо них дрова. Или, что ещё лучше, купить новую бутыль и законсервировать меня в ней.
Вовке поставили диагноз — аллергия и ушиб пальцев, ничего страшного. Глаза на место не вылезли, пронос обошёл стороной. Единственная проблема — ещё долго он ходил зелёный, постепенно светлея.
Меня, к счастью, не били. Дед сказал, что дурь из меня всё равно не выбить, а если выбить, то и последние мозги вылетят. А без мозгов родители меня не заберут, а бабушке с дедом я и даром не нужен.
Но наказание было — неделю под домашним арестом. Бабушка сказала, что за это время они хотя бы немного от меня отдохнут.
Так что предстоял спокойный, тихий, размеренный… казалось бы… недельный отдых. Но ключевое слово здесь — «казалось бы»…
