Знаете, иногда жизнь преподносит такие неожиданности, что потом годами задаёшься вопросом: как же всё так сложилось? До сих пор не могу забыть тот сырой октябрьский день, когда возвращалась с рынка из соседнего села. Автобусы тогда ходили редко, а дорога была разбита так, что не пройти, не проехать. Пришлось тащиться пешком, ругая про себя тяжеленные сумки с картошкой.
Мне тогда было 42. Жила одна, если не считать Барсика — рыжего кота, который больше походил на подушку с усами. После развода не сложилось ни с личной жизнью, ни с детьми. Работала в сельской библиотеке, по вечерам вязала и смотрела сериалы. Жизнь как жизнь — ничего особенного.
Тогда я как раз прикидывала, как бы дотянуть сумки до дома, когда заметила её. Маленькая фигурка в лёгкой курточке сидела под старым дубом, обхватив руками коленки. Сначала подумала, что ошиблась: ну кто оставит ребёнка одного между деревнями в такую холодрыгу?
— Девочка, ты откуда тут? — позвала я, подходя ближе.
Она подняла голову. Личико бледное, глаза огромные и испуганные, а сама молчит. Только сильнее закуталась в свою курточку.
— Ты потерялась? Где твои родители?
Тишина. Я присела рядом, почувствовав, как защемило сердце.
— Да ты совсем замёрзла! — я быстро стянула с себя шарф. — Меня зовут Татьяна Ивановна. А тебя?
— С-соня, — еле слышно прошептала она.
— Соня, пойдём ко мне, — я протянула руку. — Там чаем согреемся, а дальше разберёмся, откуда ты.
Она нерешительно кивнула. Я подняла сумки, взяла её за руку, и мы пошли.
Дома первым делом закутала её в плед, включила обогреватель, поставила чайник. Барсик, обычно равнодушный к чужим, тут же запрыгнул ей на колени и заурчал.
— Смотри-ка, ты ему понравилась, — улыбнулась я. — А он у меня не с каждым дружит.
Соня робко погладила кота, и я заметила, как её плечи чуть расслабились.
— Сколько тебе лет?
— Пять… наверное.
— А фамилию знаешь? Где живёшь?
Она помотала головой, и мне стало совсем не по себе.
Той ночью я не спала. Обзвонила полицию, соседние деревни — никто не искал девочку. Через неделю Соня начала оттаивать, стала улыбаться, особенно когда я читала ей сказки на ночь. Но о том, как оказалась под дубом, она молчала — или не помнила, или не хотела вспоминать.
Когда инспектор по делам несовершеннолетних в очередной раз развёл руками, я поняла: надо что-то решать.
— Соня, — спросила я однажды вечером, когда она рисовала за столом. — Хочешь остаться у меня?
Она замерла, потом шёпотом спросила:
— Насовсем?
— Да, насовсем.
— И Барсика можно?
Я рассмеялась:
— Конечно, с ним мы в комплекте.
Она подошла, обняла меня крепко-крепко, и я подумала: что бы ни случилось, справимся.