Открыв дверь и увидев меня на пороге, свекровь испуганно вздрогнула и сразу попыталась закрыть дверь. Но я не из робкого десятка — позволить ей захлопнуть её передо мной я даже не думала.
— Алла Сергеевна, смотрю, вы всё ещё не научились быть гостеприимной! — произнесла я с одной из своих самых «дружелюбных» улыбок.
— Убирайся! Зачем ты пришла?! Тебе здесь нечего делать! Пошла вон! — закричала она, пытаясь вытолкнуть меня.
— Нам с Петром нужно поговорить, — спокойно ответила я, стараясь не поддаваться её агрессии.
— Нечего разговаривать, сmерва! Он тебе больше никто! — с нажимом заявила свекровь, оттесняя меня.
Я устало выдохнула.
— Мне паспорт показать? Он станет мне «никем» только через месяц, как минимум. А пока он мой муж, и я имею право с ним поговорить. Не мешайте, пожалуйста.
Оттолкнув её, я всё же протиснулась в квартиру. Петро оказался в гостиной, как всегда развалившись на диване. Перед ним стоял ящик пива, а он лениво закусывал его рыбкой.
— Нина, что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил он.
— Я пыталась её не пустить! Но она сама вошла! Петро, выгони её! Видеть её не могу в этом доме! — взвизгнула свекровь, угрожающе подходя ближе.
— Алла Сергеевна, не доводите меня до греха. Отойдите на безопасное расстояние и свои кулачки уберите, а то я сама вам волосы выдеру. Честно, давно хотела, но держалась из приличия. А здесь могу не сдержаться, — отрезала я, сверкая глазами.
— Как ты смеешь угрожать мне в моём доме?! — завопила свекровь.
На её крик прибежал старший сын и увёл её в другую комнату, успокаивая. Только после этого я смогла спокойно поговорить с почти бывшим мужем.
Я объяснила Петру, что ему лучше не претендовать на квартиру, ведь большую часть ипотеки я выплачивала сама. Он нехотя согласился, хотя было видно, что такой расклад его не устраивает.
Тем временем из комнаты, где скрылась свекровь, продолжали доноситься оскорбительные выкрики.
Перед уходом я решила проверить холодильник. Внутри нашлась кастрюля борща, который выглядел довольно свежим. Без лишних раздумий я вылила всё в унитаз.
— Нина, что ты делаешь?! — возмутился Петро.
— Это тебе нельзя есть, — с улыбкой ответила я, затем громче добавила: — Алла Сергеевна, смотрю, вы так и не научились готовить!
Из соседней комнаты тут же раздались новые потоки брани.
Уходя, я чувствовала себя на удивление легко и даже насвистывала весёлую мелодию. И ведь как всё справедливо! Пока мы жили с Петром, его мама чуть ли не каждый день приходила к нам, выбрасывала мою еду и утверждала, что её сыну «такое нельзя», а мои руки «не из того места растут».
